В. X. Кандинский
Летом 188... года Шевалдышевы вместе с "бабушкой" Марфой Никитичной снимали дачу в Волынском, в нескольких верстах от Жуковки. Там же устроился на отдельной дачке и деверь Марфы Никитичны Виктор Хрисанфович Кандинский.
По соседству мы часто бывали друг у друга, устраивали совместные прогулки и поездки, и за лето сестры сошлись с Виктором Хрисанфовичем. Врач-психиатр, углубленный в изучение философии, человек живой и общительный, умевший общедоступно говорить о самых сложных вопросах, он вскоре сделался у сестер авторитетом и втянул их на некоторое время в чтение по философии.
В минувшую войну 1878 года Виктор Хрисанфович был в качестве врача мобилизован во флот и под начальством Дубасова участвовал в атаке на Дунае турецкого монитора, пущенного нами ко дну. Дело прославило Дубасова и вообще произвело большое впечатление. Психически неустойчивый, Виктор Хрисанфович во время взрыва в припадке меланхолии бросился в воду, чтобы покончить с собой. Его, однако, спасли, и сестра милосердия, на попечение которой он попал, выходила его. По выздоровлении он на ней женился. Он называл ее мамой и окружал величайшим вниманием. После войны он служил врачом в психиатрической больнице Св. Николая Чудотворца в Петербурге.
Время от времени, однако, болезнь возвращалась, и Виктор Хрисанфович из врача опять становился пациентом. Замечательно, что во время приступов болезни он не утрачивал способности к самонаблюдению и по выздоровлении научно описывал и анализировал свои болезненные состояния и переживания. Его работы по психиатрии сделали его известным не только у нас в России, но и за границей. Труд его о псевдогаллюцинациях был переведен на немецкий язык.
Вскоре, однако, его не стало (1889 г.). Оправившись после одного из своих приступов болезни, он слишком рано вернулся на работу в больницу. Под влиянием позыва к самоубийству, бывавшего у него обычно в переходном периоде к здоровому состоянию, он взял из аптечного шкафа в больнице опий и по возвращении домой принял безусловно смертельную дозу этого яда.
Умение и склонность к научному самонаблюдению не покинули его и в эти минуты. Он взял лист бумаги и стал записывать: "Проглотил столько-то гран опиума. Читаю "Казаков" Толстого". Затем уже изменившимся почерком: "Читать становится трудно". Его нашли уже без признаков жизни. Жена его не пожелала жить без него. Озаботившись выпуском в свет его сочинений, она тоже покончила с собой.
Свободное копирование
