Как мы видим, и на Линии, вдали от Харбина и других центров, люди тоже жили спокойно, не вмешиваясь в происходившие политические события и не шибко интересуясь ими. Во всяком случае, папа в своих подробных и ясных по тону и мысли мемуарах, написанных по моей просьбе, мало упоминает о политике.
Все, видимо, в большинстве продолжали заниматься своим привычным делом. Папа пишет: «Заботливый хозяин, отец загодя договаривался с артелью косцов по заготовке сена. Осматривал участок для покоса, предпочитая возвышенные места. На приемке сена всегда присутствовал сам. Но лошадям и коровам требовалось не только сено, поэтому в 10 км от Бухэду на т. н. Первом броде р. Горигол, отец имел заимку, на которой выращивался овес; заимка вместе с тем служила как бы дачей и местом отдыха — около реки, гор и полей».
Недавно, в НСМ (июль-август 2000 г., № 77) была помещена статья Г. А. Лагунова о русских чольских поселенцах. Смежный район этот интересен судьбами многих эмигрантов, и папа, коренной житель Бухэду, тоже вспоминает о нем (а это середина 20-х годов):
«Упомянув выше о реке Горигол, хочется, кстати, рассказать о ней побольше. С нею некоторое время была связана моя работа, как инженера, по изысканиям и постройке железнодорожной ветки. Около 30 км ветка проходила по живописной довольно широкой долине р. Горигол. Сама же, быстрая, как всякая горная река, она впадала примерно в 12 км от Бухэду в нашу „Большую речку“ (р. Ял). Общая протяженность реки — около 45 км, и на последних примерно 15 километрах мне побывать не удалось. А говорили, что местность около истока реки очень хороша, а сама река вытекает довольно широкой полосой непосредственно из горы!
Грунтовая дорога от Бухэду, ведшая на концессию КВЖД в долине реки Чол, через небольшой перевал попадала в долину реки Горигол и пересекала реку три раза. Эти места пересечений и получили названия Первый Брод, Второй Брод и Третий брод. На этих Бродах были небольшие (2–3 домика) поселения русских, и на Первом Броде — наша заимка, на Втором — заимка нашего свата Семена Григорьевича Мармонтова, а на Третьем стоял домик лесорубов и неподалеку — смолокурня.
С. Г. Мармонтов сеял пшеницу, и для сева ее в долине реки Горигол у него были, по-видимому, все основания. Эта долина только примыкала к главной долине, по которой проходила КВЖД, и была как бы защищена от свирепых холодных ветров, дующих, как бы спускающихся, с Хингана. В ней всегда было много снега и сравнительно мягкий микроклимат. Поэтому-то у свата были высокие урожаи, которые он убирал машинами. Примечательно, что с посевами пшеницы, овса и прочих зерновых культур там появилось много фазанов…»
Несмотря на все трудности организации в Маньчжурии лесного дела, о которых подробно пишет отец, дела у деда шли отлично. Концессии его находились примерно в 30–35 верстах от станции Ялу, на реке Белой. Гавань для приема сплавленного леса была устроена на самой станции, у которой Белая впадала в р. Ял. Здесь была главная контора и большие склады провизии и материалов для рабочих. Я часто приезжал в Ялу (станция находилась от Бухэду в 30 верстах по железной дороге) и один раз побывал, вместе с гостившим у меня однокашником Колей Фельзингом, на концессии на Белой, куда ехали на телегах.
Посмотрели, как ведутся заготовки леса, и даже приняли участие в работе по сплаву: начались дожди, и мы помогали сбрасывать в реку поленницы дров (в них я впервые увидел обитавших там летучих мышей).
На Белой была рабочая контора, много бараков для рабочих и несколько русских солдат — как защита от хунхузов.
Интересно, что на концессии был сосновый колок — редчайшее явление для той местности. Коля и я так старались найти в этом лесу жука-рогоносца! Но не нашли!
Станция Бухэду дала многих достойных и уважаемых людей, крупных специалистов, ярко проявивших себя на Родине и за ее пределами. Это семьи П. Д. Берзина, Р. Э. Вейсмана, С. Г. Мармонтова, Ф. П. Малышева, Е. Д. Каргина, Х. Х. Мансурова, Омельчуков-Показаневых, других, о которых я надеюсь рассказать в следующих книгах.
Филипп Омельчук с женой Устиньей приехали в Бухэду на постройку КВЖД в 1898 г. Сестра Устиньи — Домна Нагулько с семьей уехала в Сан-Франциско, и в середине 50-х связь между обеими семьями, к сожалению, прервалась. У Омельчуков, оставшихся в Маньчжурии, родились сыновья Павел и Владимир, потомственные железнодорожники, и дочь Антонина, вышедшая замуж за Николая Показанева.
В 1935 году многие члены этой большой семьи выехали в СССР и спустя два года были репрессированы органами НКВД.
Антонина Филипповна вторично вышла замуж — за А. И. Евстафьева и проживает в настоящее время в г. Дербенте (Дагестан). Их сын — Юрий Александрович Евстафьев — москвич, доцент Московского государственного строительного университета, автор более 50 научных публикаций, меценат, помогающий изданиям журналов и книг о русской эмиграции в Китае.
Павел Филиппович возвратился на родину в 1954 г., работал на Алтае, а затем в Челябинске. Его дочь Наталия, харбинка, абитуриентка ХПИ, вышла замуж за инженера Глеба Разжигаева, тоже окончившего этот институт. Она организатор и редактор челябинского упомянутого выше и весьма популярного журнала «Русская Атлантида».
Свободное копирование
