Оставив Казаса в Тегеране, я рано утром следующего, дня взял машину в советском транспортном учреждении "Автоиран" и выехал на Мешед. Отвратительная, пыльная, с ухабами дорога, сентябрьский зной и тряска порожнего шестиместного автомобиля быстро утомили шофера и меня. Однако мы поочередно менялись у руля, ехали без остановки и к вечеру приехали в Семиан51, сделав около 350 километров. Этот маленький оазис, расположенный на краю пустыни Центральной Персии и отделенный горной цепью от Каспийского моря, представлял для нас громадный интерес. В районе Семиана должна была находиться нефть. Советское правительство, несмотря на крайнюю нужду в валюте, все-таки выделило до пяти миллионов долларов на получение концессии в этом районе. Однако свыше года шли изыскательные работы, а нефти все не было. Дальнейшие работы требовали все новых средств, а между тем шли разговоры, что тут вообще нет нефти. Поступали и иные сведения: что прибывшие для работы советские инженеры, подкупленные англичанами, нарочно ищут нефть не там, где она есть.
Я решил, несмотря на усталость, пообедав, поехать на место работ. Обедая в местном ресторане, я справился у содержателя о месте работ и узнал, что это в 10- 12 верстах от Семиана и что в данное время, по распоряжению персидских властей, работы приостановлены. Пришлось отказаться от своего намерения и лечь спать.
Уже четвертый день я в пути. Я проехал Дамган, Шахруд и подъезжал к Сабзевару. По дороге я тщательно избегал встречи с советскими служащими местных контор по заготовке хлопка, продаже сахара, нефти и т. д. Я не хотел, чтобы в Мешеде были предупреждены о моем приезде, поэтому я на ночь останавливался у персидских ресторанов и, пользуясь теплой погодой, спал в машине.
Перед выездом из Сабзевара ко мне обратился с просьбой довезти до Мешеда довольно интеллигентного вида перс. Я согласился, и мы вместе выехали из города. На мое счастье сам шах незадолго до меня совершил путешествие в Мешед, и по случаю его проезда дорога была несколько отремонтирована. Мы ехали по ровной дороге со скоростью 40 километров в час. Мой спутник вынул из кармана абу (персидский плащ), флакон с коньяком и, отпив немного, предложил мне. Хлебнув еще раз после моего отказа, он спросил меня, в каком учреждения я работаю.
– В торгпредстве, - ответил я, ибо официально я числился инспектором торгпредства.
– Вы, наверное, очень богатый человек? - сказал он мне.
– Почему вы так думаете? - спросил я.
– Потому что вы едете один в собственной большой машине и служите в торгпредстве Тегерана. Если здесь
в провинции ваши служащие зарабатывают большие деньги, то вы в центре, наверное, имеете еще больше, - ответил перс.
– Да, у нас платят хорошее жалованье, - сказал я.
– Какое там жалованье! Да разрешили бы мне заготавливать хлопок или шерсть для советской власти, так я бы сам платил жалованье государству. Кто же из вас служащих живет на жалованье? А впрочем, вы хорошо знаете персидские порядки, - сказал он, сделав новый глоток коньяку.
Я заинтересовался и стал расспрашивать его о местных торговых делах.
– Я знаю, кто чем занимается, начиная с Сабзевара Мешеда. Вот хотя бы купец Алиев. Он продал хлопковому комитету голые стены под видом завода за 40 000 туманов. А как все дело было устроено? Заместитель председателя хлопкопрома получил 10 000 туман взятки, остальные 30 000 Алиеву. А шерсть? Знаете, как загоняют шерсть? Эксперт по шерсти у большевиков, Александров, одновременно состоит в кампании с поставщиком шерсти Комаровым. Ну, конечно, Комарову платят высшие цены, а шерсть сдается какая угодно. Ведь приемщик Александров там заинтересован. Он в прошлом году заработал 60 000 туман. Теперь о сахаре и нефти, - продолжал мой спутник, - тут уже система монополии. Все синдикаты продают свои товары только двум купцам в Мешеде, а те уже устанавливают на рынке цены, какие хотят. А за предоставленную им монополию представители синдиката получают свои проценты. А, кроме того, зарабатывают на таре, на утечке, подмочке… Это же тысячи и тысячи, а вы говорите о жалованье. Кто из вас смотрит на жалованье? Да, вот на какой работе можно стать богачом, - мечтательно закончил он.
Мой спутник переменил тему разговора. Рассказывая о себе, сообщил, что он – большой неудачник в жизни. Занялся торговлей и прогорел. Поступил чиновником на работу, но, к несчастью, повстанцы напали на почтовую станцию и разграбили ее. Он поступил учителем в школу, которая закрылась за отсутствием средств. Теперь он едет в Мешед в надежде подыскать подходящее занятие.
Мы проезжали Нишабур. На несколько минут задержали машину у могилы персидского поэта Омар Хайяма, который в своих четверостишиях так прекрасно воспел вино… Вся могила была обвита виноградными лозами. Мой спутник оказался большим почитателем и знатоком Омар Хайяма и почти всю дорогу декламировал его стихи.
Свободное копирование
