автори

1472
 

записи

201769
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Klara_Luchko » Колесо

Колесо

01.05.1986
Москва, Московская, Россия

Колесо

 

На съемках часто возникают ситуации, когда не задумываясь идешь на риск. Это происходит мгновенно, невесть откуда появляются силы, одержимость, стремление доказать, что ты это можешь сделать сама.

И если вспомнить случаи из своей актерской биографии, трезво посмотреть на них со стороны по прошествии времени, то можно сказать определенно: наша профессия сопряжена с риском. Но на съемках мы об этом не думаем.

Много лет назад на Кубани я снималась в фильме «Кочубей», о легендарном герое Гражданской войны.

В фильме была такая сцена: небольшой мост, с другой стороны речки непрестанно строчит пулемет, и нашему кавалерийскому отряду никак не перебраться через эту речку.

Я иду по мосту, белый шарф развевается по ветру. Я иду одна через мост. На какой-то момент пулемет замолкает. На той стороне удивлены, как это она решилась даже ступить на мост.

А у меня спрятана граната. Когда я пройду почти весь этот мост, я вытащу гранату и брошу ее.

Взрыв. Пулемет замолкает. И тогда наша кавалерия рванет в атаку.

Меня сбивают с ног, я лежу на мосту, а мимо проносится кавалерийский отряд.

Вот такой должна быть сцена.

На студии приготовили большую куклу, похожую на меня. Две заплетенные косы, тот же развевающийся белый шарф… Ведь на общем плане не видно, кто лежит. Зритель даже не заметит, что это кукла, а будет волноваться, переживать, думать, как бы чего не случилось.

Оператор посмотрел на мост. Подумал о чем-то и обращается ко мне:

— Клара, представь на минутку, что на мосту не кукла, а ты. Какие бы кадры я снял! Через копыта лошадей — крупно твое лицо… Представляешь, белый шарф развевается, а мимо вихрем проносятся кони…

Я представила, как это будет. Невероятно!

— Но это же очень страшно, — говорю я.

— Да ничего страшного. Ерунда! Имей в виду, что лошадь на человека никогда не наступит.

Краем уха этот разговор услышал консультант нашего фильма генерал Осликовский, старый кавалерист.

— И не думайте, — строго сказал он. — Поверьте, на фронте я видел, как лошади по головам скакали, по раненым бойцам. Когда скачет большой отряд, лошадь не чувствует, что у нее под копытами.

Оператор промолчал, а мне подмигивает. Не слушай, мол, ты его, он скоро уедет, а мы тогда снимем…

Я была молодой и безрассудной. Я представила, как это здорово будет на экране, и согласилась.

Генерал уехал в Москву, а на мосту стали срочно что-то достраивать. Пошла посмотреть. А там пристраивают маленькую площадочку. На ней должна стоять камера. Там будут оператор, режиссер, второй оператор. Они будут на этой площадке стоять, а я буду лежать на мосту.

Съемку назначили на воскресный день. По всем станицам развесили объявления: «Для съемок нужны всадники. Если кто из казаков имеет лошадей, то можно сняться в фильме. Нужно только, чтобы люди были в казачьей форме».

Из разных станиц начали прибывать казаки. Еще бы! Такая возможность — сняться в кино.

Меня положили на мосту, освободили белый шарф, чтобы он развевался по ветру. Я лежу, жду, когда начнут снимать, и постепенно мне становится страшно. А страх — какой-то особый. Он парализует меня. Лежу на мосту и слышу, что всадники все ближе и ближе. Слышу, как стучат копыта, громче и громче… Я вроде понимаю, что нужно бы вскочить и убежать. Но вместе с тем ничего не могу с собою поделать. Не могу даже пошевелиться.

И вот в таком полуобморочном состоянии я пролежала все время съемок. И слышала только цокот копыт…

Слава Богу, все прошло благополучно. И когда съемка кончилась, я стала в группе героиней. Меня поздравляли, мною восхищались: «Во молодчина!», «Какой красивый был кадр!»

Через некоторое время привезли для просмотра отснятый материал. Я сижу в зале, нервничаю.

Показывают съемку на мосту. И… увы, ничего на экране не происходит. Скорость, с которой крутится пленка, совпала со скоростью скачущих лошадей. И ничего из того, что задумывалось, ради чего я пошла на риск, не получилось.

Когда кончился просмотр, наступила тишина в зале. Оператор молчал, а потом в сердцах сказал:

— Такое бывает редко, но бывает…

И ушел…

Но на этом дело не кончилось. Съемки остановили, и мне сообщили, что картину и вовсе закрыли.

Прошло время. И вдруг до меня доходит известие, что сценарий переписали, нашли другого режиссера и взяли новых актеров. Так в кино тоже бывает. Редко, но бывает.

…Я снималась в фильме «Игра в смерть, или Посторонний». Как говорят нынче, крутой детектив. Моя героиня — офицер милиции. Не буду рассказывать о драме, которую она пережила. Скажу только, что она волею судьбы была втянута в мафиозную группировку, многое знает, в ее руках документы и за ней начинают охотиться…

По ходу фильма снимался эпизод на дороге. Моя героиня едет на «газике», вместе с ней капитан милиции, который пытается разгадать замыслы мафии.

И тогда мафия дает команду — зажать «газик» с двух сторон… рефрижераторами.

Я прежде никогда не снималась в фильмах с трюковыми съемками и с участием каскадеров. В машине я должна была ехать с актером, который играл роль капитана. Однако утром выяснилось, что актер занят на репетициях и не приедет. Вместо него в форме капитана за рулем сидел каскадер. А сзади разместились режиссер, оператор с камерой и бригадир каскадеров, который по радиотелефону должен командовать съемкой.

Автоинспекция перекрыла загородное шоссе с двух сторон. И мы помчались.

Бригадир каскадеров командует:

— Давай рефрижератор! Так, хорошо! Догоняй… Врезайся…

Я сижу впереди и вижу, как наша машина на огромной скорости врезается в заднее колесо рефрижератора. Удар!

Колесо у рефрижератора выше, чем наш «газик».

Очень сильный удар! «Газик» отбрасывает в сторону, но шофер вывернулся и снова мчится вперед, чтобы сделать еще дубль.

А я от страха забыла текст…

Мы опять приблизились к огромному колесу… Удар! И тут я поняла, что еще минута — и всё… Нас не будет… Но тотчас же пришло в голову: даже если что-то и случится, то сцена должна быть сыграна. Я пытаюсь собраться с силами, сказать текст… Потом мои слова будут смонтированы со словами партнера. Но он-то сидит дома. В Москве. А здесь погибаю я.

В это время бригадир каскадеров снова командует:

— Еще раз!

Опять мчимся, опять ударяемся о колесо, отскакиваем, опять шофер выворачивается, я пытаюсь сказать свой текст, но от удара перекосило дверцу «газика», и она открылась. Бригадир кричит:

— Держи руками дверь!

Но как я могу ее удержать, когда она перекосилась и не закрывается?! В машине треснуло ветровое стекло. А мы в четвертый раз снимаем сцену. И я чувствую: еще раз, и… уже всё… конец…

Я кричу каскадеру:

— Останови машину!

А он улыбается и не останавливает.

Я вновь кричу:

— Останови машину!

Схватила его за волосы и стала трясти. Тогда он остановил машину. Я вылезла и чувствую — не могу идти.

Когда человек попадает в аварию, он один раз переживает это. Один раз врезается в колесо, один раз отскакивает, падает в кювет, или что-то случается с машиной, то есть все случается в один миг. А мы сняли пять дублей. Пять раз надвигалось на меня это огромное колесо.

Я с трудом пришла в себя, посмотрела на часы. Я опаздываю на поезд. Через полчаса он отходит в Москву. Мне нужно срочно ехать на вокзал.

Милиционеры, перекрывавшие дорогу, посадили меня в служебный «мерседес», и мы помчались на страшной скорости по городу, не обращая внимания на светофоры.

Мы въехали прямо на перрон, когда поезд уже тронулся. Милиционеры на ходу забросили меня в поезд, вдогонку полетел мой чемодан.

Поезд набирает скорость. А я стою в тамбуре, и у меня перед глазами это страшное колесо. Я лечу на огромной скорости прямо на него…

Несколько месяцев после этой съемки я не могла спокойно спать. Закрою глаза, а передо мною это колесо…

Ну почему так снимали? Ведь можно было снять монтажно, не обязательно так рисковать. Мало ли что могло случиться. У каскадеров тоже бывают ошибки.

Когда я смотрела уже смонтированную картину, то увидела моего партнера — актера, который играл капитана милиции. Он сидел за рулем, отвечал на мои вопросы — и ничем не рисковал. Ведь так же можно было снять и меня…

Но все проходит, прошло и то страшное видение огромного колеса. Все забывается, наступают новые дни, приходят новые дела.

Я облетела на самолетах полмира. Сан — Франциско и Мехико, Индия, Африка, Ближний Восток, о Европе уже не говорю — это почти рядом. Я летала из края в край нашей огромной страны.

Но на одном из рейсов что-то случилось, какие-то неполадки в моторе, в другой раз была вынужденная посадка, и в душе у меня стала нарастать паника. Наконец, третий раз: подлетаем к Москве, а у самолета не выпускается шасси.

Пилоты бросали самолет несколько раз вниз, но шасси заклинило, и они приняли решение — выработать горючее и садиться на брюхо.

Не знаю, сколько времени это продолжалось, пока наконец на последнем круге — о счастье! — не загрохотали задвижки и не вышло шасси.

Мы приземлились, а у кромки бетонной полосы стояли наготове санитарные и пожарные машины.

Обычно самолет еще бежит по дорожке, а в салоне уже начинается суматоха, кто-то достает сумки, кто-то идет за пальто… На этот раз никто не двинулся с места.

С трудом я сошла по трапу, добрела до здания аэропорта, взяла такси и в машине, уже по пути домой, разрыдалась. Это был нервный срыв.

С тех пор я летаю самолетами только в крайних случаях. За несколько дней до вылета я начинаю нервничать. Меня охватывает паника, она внутри меня. Это — болезнь…

Небо есть небо, но и земля таит опасность, если поступаешь безрассудно.

Снималась я на Одесской киностудии и получила телеграмму, что надо срочно быть в Москве. Все уже знают, что в аэропорт я не поеду. Сейчас же на вокзал, на ближайший скорый. Мне купили билет и заказали такси.

Сижу в гостинице, нервничаю. Звонок. Такси подъехало. Но до поезда минут тридцать. Как успеть?

Говорю таксисту:

— Давайте побыстрей, я опаздываю.

— Хотя вы и знаменитая актриса, — отвечает таксист, — я нарушать правила не буду.

Наконец подъехали к вокзалу. Я говорю водителю:

— Давайте к перрону. Милицию я беру на себя.

Мы подъехали. А поезд вот — вот отправится. Пока я бежала по перрону, поезд тронулся. Я бегу рядом с последним вагоном. В дверях стоит проводник и держит фонарь. Я ему кричу:

— Отойди, я прыгну!

— Я тебе прыгну…

Тогда я бросаю в дверь вагона свой маленький чемодан. Бригадир посторонился, и я прыгнула, схватилась за поручни, а одна моя нога соскользнула со ступеньки. Чувствую, что сейчас руки разомкнутся и я провалюсь вниз.

В этот момент бригадир хватает меня за ворот дубленки и втаскивает в вагон.

— Ты что, с ума сошла? — кричит он, тоже на взводе. — Сейчас бы осталась без ног! Я поезд остановил!

Но мне это было все равно…

Я вошла в вагон, пассажиры раскладывали еду, кто-то уже открывал бутылку… Никто на меня не обратил внимания. Ну, остановился поезд… Кто-то стоп — кран сорвал, хорошо дернуло…

Я тащилась к своему вагону почти через весь состав, ничего не соображая. Когда я открывала дверь очередного тамбура, все ходуном ходило под ногами. Но я, стиснув зубы, переступала площадку и шла дальше. Наконец добралась до своего вагона. Проводница узнала меня и по моему виду все поняла:

— Это из-за вас остановили поезд?

Я молча кивнула.

Прошла в купе, сняла дубленку, вытерла лицо полотенцем, легла и неожиданно для себя уснула.

Проснулась оттого, что по радио поют «Ой, цветет калина в поле у ручья…».

Я улыбнулась. И стала вспоминать, что же со мной было. Не могла понять, зачем я это сделала? Зачем?..

В это время раздался стук в дверь, и в купе вошел проводник, который меня «поймал». В руках у него бутылка водки. Он пришел со мной объясниться, сказать мне, что этого никогда делать нельзя. Выражения он не выбирал.

Я молчала, соглашаясь, потому что он был прав. Мы с ним выпили без закуски, и странное дело, хоть бы что…

Бригадир распрощался, а я заснула и спала до самого утра.

Утром проснулась и сказала себе: никогда больше этого делать не буду.

Когда в Москве я выходила из вагона и увидела щель между последней ступенькой и платформой, не могла через нее переступить.

Я попросила проводницу, чтобы она поддержала меня за руку, и только с ее помощью ступила на перрон.

14.06.2024 в 22:04


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright Свободное копирование
Любое использование материалов данного сайта приветствуется. Наши источники - общедоступные ресурсы, а также семейные архивы авторов. Мы считаем, что эти сведения должны быть свободными для чтения и распространения без ограничений. Это честная история от очевидцев, которую надо знать, сохранять и передавать следующим поколениям.
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама