БЕСТЕЛЕСНАЯ
Зима с двадцать первого на двадцать второй. Захожу, как условились, к Есенину в Богословский. У него Почем-Соль (то есть Григорий Колобов) со своею Эрн (Мариенгоф заслужено прозовет ее «Вещь»). Я ее зачислила в «непролазные мещанки». Но Колобов, похоже, крепко, к ней привязался. Обсуждается намеченная поездка — не в Персию ли? Эрн скоро ушла. Сергей объясняет, что ждет к себе из деревни сестру Катю.
— Она еще девочка, и пятнадцати нет. На время, что она будет у меня гостить, вы ко мне не заходите.
Я набычилась: почему он боится знакомить меня с сестрой? Не такая уж я богема! Есенин переводит разговор на шутку — пока моя накипающая обида не обернулась очередной размолвкой: давно ли мы помирились после той моей рьяной выходки из-за Хлебникова!
Вышедший было проводить жену, возвращается Почем-Соль.
— Едем! — зовет он Есенина. — Я подрядил извозчика. Подкину вас в «Стойло», а сам по делам.
Сергей усаживает меня «третьей лишней» в сани между собой и Колобовым. Тот удивлен:
— Да что она — бестелесная? Стала третьей, а тесней не стало!
— Да! — подхватил Сергей.— Совсем тоненькая!
В голосе нежность и... разочарованность
А я и впрямь таю на глазах: идет туберкулезный процесс в легких, но я узнаю об этом только через три-четыре месяца.
Свободное копирование
