Рубежное - 1

Рубежное

Четверг, 19 июля 1990 года.

Мы летим в маленьком самолетике, как в закрытой железной коробке, и еще живее всплывают мои детские воспоминания о наших с мамой путешествиях через всю Россию — пролетающие за окном цветущие просторы полей, бег деревьев по склонам гор, веселое оживление уезжающих на каникулы и успокаивающий стук колес.

В самолете полутемно и как-то необычно далеко от всего. Ничто не мешает думать о своем; отрывки мыслей, картины прошлого… Складываются стихотворные строчки:

Я вернусь

Белый дом и белые колонны

Двести лет на берегу Донца.

В старом парке прячутся вороны

И алеют розы около крыльца.

Белый дом и белые колонны,

Старый парк в сиянии Донца

Страстный голос соловья в сирени,

Его трели плачут, плачут без конца.

В светлом зале музыка и пение,

У рояля — молодой кадет:

Из-под пальцев льется вдохновенье,

И танцует в зале кто-то менуэт.

В моем сердце — в парке вечно лето,

Блеск Донца, черемуха, сирень…

В этом доме, сотканном из света,

Никогда не пробегает тень.

Как вернуться в старую усадьбу,

Как дорогу в детство мне найти?

Как попасть мне к соловью на свадьбу,

Где сирень не может отцвести?

Я вернусь, и в зарослях сирени

Заливаться будет соловей,

Я вернусь, чтоб встретить в парке тени

Дорогих и близких мне людей.

Я вернусь, и будут цвести розы

В старом парке около крыльца.

Я вернусь! Иль это только грезы?

Нет усадьбы больше у Донца.

В 17 часов 40 минут маленький самолет приземляется в Северодонецке — поле и за деревянным забором публика ожидает прилетевших. Как видно, нас нетрудно узнать — Светлана Олеговна улыбается нам издалека; рядом с ней молодой мужчина — «Володя с автомобилем», как я узнаю позже. В простоте радушной встречи есть что-то родное, и ближе кажется мне Рубежное.

Через четверть часа мы уже у Лисичанска, и, как в тот далекий июльский день 1918 года, мы стоим на маленькой станции «Насветевич». Ничего не изменилось. Пустынная тропа поднимается между кустарником к моему затерянному царству. Туда нас поведут завтра. Темнеет. Наши заботливые хозяева не хотят нас утомлять. Гостиница удобная, ужин очень приятный, с шампанским и множеством цветов, и я знаю, как это трудно все устроить в теперешних условиях. Уходя, Светлана Олеговна оставляет нам расписание на следующие два дня.

Что будет завтра?

У открытого окна я вглядываюсь в ночь. Я знаю, что все на свете меняется, что белого дома с колоннами в большом цветущем парке давно уже нет.

Люди везде умеют извратить окружающий их мир. Но эта тихая ночь под высоким куполом украинского неба все та же. Сколько близких, дорогих мне людей вглядывались в нее, как я сегодня, на этом дорогом нам кусочке земли. Кто скажет мне, что я не у себя?

И как бы в ответ на мой вопрос, совершенно неожиданно для этой тихой ночи, внезапная гроза разразилась с какой-то беззаботной, почти радостной силой, будто все вокруг меня хотело дать мне знать, что я здесь не чужая. Асфальт широкой улицы блестит от дождя, и силуэты деревьев сплоченными рядами появляются на мгновенье из темноты при вспышках молний. Сколько таких гроз видели хозяева Рубежного за два столетия?