Для меня настало время личных открытий. Я была уже «большая девочка». Не помню, чтобы я когда-нибудь скучала. Приходили ребятишки из деревни, вероятно, немного старше меня. Дома при мне всегда была Буся и бабушкина такса Тусик.
Постоянным спутником в прогулках по парку был мой сверстник Сережа. Мы знали каждую аллею, каждую тропу, лазили по деревьям и прятались в разросшихся кустах сирени. Я и по сей день знаю, где росли фиалки, где можно найти орешки и где так заманчиво ютились маленькие бархатистые огурчики. Крапива, которую собирали для супа, была нежно-зеленая, а розы для варенья отличались своими крупными головками со множеством пахучих лепестков.
Как интересно все для ребенка в жизни: конюшни и хлева, мягкие и теплые губы лошади, которая осторожно берет сахар с ладони, ласковые и глубокие глаза коровы, возня розовых поросят вокруг ведра дымящихся помоев, только что принесенных из кухни, и рыло свиньи, протянутое к любопытной маленькой визитерше, которая однажды резким движением всадила ей два пальца в ноздри. Я хотела сама кормить кур, и их кудахтанье, когда они в спешке пробегали мимо рассыпанных зерен, меня очень забавляло. Но к индюкам я не имела никакого доверия. Один из них однажды набросился на маленькую Люшу, гулявшую во дворе. Я запомнила, как Люша бежала, индюк за ней, а мы за индюком!
Зато гуси очень привязываются к хозяину. Мой добрый Кузен очень подружился с одним гусем, который часто садился к нему на колени.
Я ходила за Анной Петровной в погреб, выложенный из больших толстых камней: несколько ступенек вели под землю, где огромные куски льда, завернутые в солому, поддерживали все лето приятную прохладу. На полках, вдоль стен, стояли бесчисленные банки разных размеров: запасы варенья, сиропов, меда, солений и маринадов на всю зиму. Но в то лето мало что заготавливалось, хотя август и сентябрь прошли спокойно.
Еще до нашего приезда революционные лозунги докатились до Донбасса. Имение было разграблено, но дом не пострадал. Бабушка во время грабежа находилась в госпитале при раненом Нике и, вернувшись, ничего не нашла из своих вещей. Украли все, что можно унести. Единственно, что осталось, это белое кружевное домашнее платье, которое было на ней, когда Нику нашли в парке с простреленной грудью. Он пытался застрелиться: Ольга его не любила!
Весна 1918 года прошла здесь сравнительно спокойно. После Брест-Литовского мира в марте немцы заняли Украину, которая с 22 января объявила себя независимой республикой. С помощью немцев и под их контролем правительство гетмана Скоропадского, взявшее власть в апреле, пыталось восстановить порядок в стране.
Задача была трудная: слишком мало вооруженной силы, недостаток государственных чиновников, и, хотя Одесса и Николаев были включены в Украину, кораблей не было, за исключением нескольких маленьких рыболовных судов. Скоро в Рубежном появились немецкие солдаты.
Как часто бывает в таких случаях — стали сводиться личные счеты. По доносу немцами был невинно арестован еврей, бухгалтер стекольной фабрики. Бабушка хлопотала за него, и его освободили. Желая отблагодарить, он много позже, сам того не подозревая, спас маму от смерти.
Когда мы добрались до Рубежного в конце июля, немцев уже не было. Большевиков тоже. Мы оказались на каком-то перепутье, куда еще никто не дошел, и все дышали свободнее. Но как жить?! Денег не хватало.
Мужчины решили варить мыло и свечи с помощью польского химика по имени Макарень. Для начала построили печь. Утром они уходили по дороге в Лисичанск и возвращались под вечер, очень довольные. Мне кажется даже, что я видела большие куски мыла, но не знаю, как шла продажа.
Мыловарение скоро закончилось, так как папа и Кузен, очень странно одетые, куда-то ушли. Ника исчез раньше. Я поняла сама, что не надо об этом говорить. Они уехали на телеге с сеном до Харькова; потом никто не знал, как они будут пробираться на Кавказ, где по слухам организовывалось сопротивление.
Свободное копирование
