3 августа. Вчера вечером была у Елены Михайловны. Дали ей комнату во втором этаже бревенчатого, крепкого дома с резными наличниками. Прежде был этот кондовый дом купеческим, а теперь — казенная жилплощадь. Огромная закопченная кухня; в ней, как алтарь, стоит русская печь. Немало было в ней перепечено рыбников и шанежек, а теперь — стоит сиротой.
Ходами-переходами деревянных лестниц я прошла во второй этаж, где получила комнату Елена Михайловна Тагер. Встретили меня маленькая светлоглазая девочка и старушка с милым питерским лицом — мама Елены Михайловны. Покивала головой, протянула мне руку, тихо сказала: — Здравствуйте! Леля за хлебом пошла, сейчас придет.
Старушка, верно, глухая — глухие всегда или орут, или очень тихо говорят.
Огляделась я: не жилище, а временное пристанище. Две железные кровати, стол, табуретки, детская кроватка у печки. И — все.
Вошла Елена Михайловна с хлебным пайком. Уселись мы чаевничать. Рассказала Елена Михайловна, что вместе со всем филологическим факультетом Питерского университета в 19-м году перебралась в Саратов. Там и был венгеровский семинар, в котором занимались Тынянов, Шкловский, Жирмунский — весь цвет современного литературоведения. Там она познакомилась с молодым поэтом Георгием Масловым. Поженились. Маслова скоро мобилизовали в армию, и он погиб где-то в Сибири на гражданской войне. У нее же родилась дочка. Мама приехала помогать. Стала Елена Михайловна работать «на голоде», который охватил Поволжье. Работала в американских аровских столовых.
— Впервые в жизни, — рассказывает, — попала в такую глушь: половина женщин по деревням — неграмотные! Темнота, нищета — невылазные! Уровень развития — как двести лет назад. Я просто не представляла себе такой дикости в двадцатом веке.
— Так это же самый угол крепостничества! — сказала я. — «Ты в царстве нищих и рабов!» На Севере — совсем другое дело! И другие деревни.
Рассказала ей о поморах. О рыбацких стойбищах и селах Зимнего берега. О Борисе Ивановиче, поющем «старины».
— Борис Иванович рассказал про одного человека — Ивана Лукича Стаду хина, у кого хранятся древние записи поморских походов. Рукопись, описывающая, как ходили поморы торговать на Мангазею. И приметы пути указаны. Написана книга эта лет триста назад — на пергаменте. Борис Иванович сам ее видел. А где теперь этот Стадухин — он не знает.
— Послушайте, — сказала Елена Михайловна,— я слышала от архангельских краеведов про какого-то Ивана Лукича. Завтра узнаю у них и все скажу вам. Вот было бы здорово!
Я простилась с Еленой Михайловной, условившись завтра после нашего доклада в облисполкоме с нею встретиться.
Свободное копирование
