Прием в больницу и сиделка
Наконец, я легла в больницу Акита. Я нервничала, потому что ничего о ней не знала.
Невысокая пожилая дама пришла присматривать за мной.
- Я Ая, - сказала я тихо, - Приятно познакомиться.
Мама подробно рассказала ей о моем состоянии, о том, чего я не могу делать и т.д. Но дать ей понять все до конца очень сложно. Мое расстройство речи становится все сильнее, так что я попросила маму купить мне доску с буквами. По-видимому, некоторые мои слова люди совсем не могут понять. Язык плохо шевелится, так что еда вываливается изо рта. Во время еды столько грязи. Жалкое зрелище.
Я чувствую себя несчастной из-за того, что не могу нормально общаться.
Я должна быть благоразумной. Но я совсем не чувствую себя уверенно...
Мама, зачем я живу?
У меня кружилась голова. У меня было заплаканное лицо. Но я закрыла глаза и не шевелилась.
За окном на ветке расположено гнездо птички. В нем растут птенцы. Это радует меня.
Тётушка (*так Ая называет свою сиделку) помогла мне сесть в инвалидное кресло и отвезла в Здание № 1. А что потом? Я воспользовалась туалетом в западном стиле.
Во время реабилитации меня тянет закрыть глаза, когда я стою, держась за брусья. Я не могу с легкостью открыть их снова. Я знаю, что мне не надо бояться, но мое тело цепенеет из-за того, что я боюсь упасть.
Мне нужно цеплятьза за вещи, которые я могу делать и практиковать их. Тогда мне не придется испытывать такие душевные мучения, что я не могу заснуть... Я не могу быстро выражать свои желания, так что иногда не добираюсь до туалета вовремя. Мама предложила использовать мочеприемник по ночам. Причина этого в том, что сиделка устает, если ее будят по ночам. Я начала плакать, говоря:
- Мне не нравится эта идея, потому что я знаю, когда хочу в туалет. Я постараюсь говорить заранее, так что, пожалуйста, не делайте этого!
- Ну ладно, ладно, - мягко сказала тётушка, - Не плачь. Мы не будем этого делать.
От этого мне захотелось плакать еще больше. Утром я встретила начальника больницы в коридоре.
- Доброе утро, Ая. Как ты?
Я улыбнулась и попыталась сказать "O-HA-YO" (Доброе утро) своими опухшими губами. К тому времени, как мне это удалось, он был уже далеко. Должно быть, он очень знят.
Плаксивая гримаса словно приросла ко мне – это плохо. Ночью мои руки и ноги напряглись и одеревенели. Тётушка встала и сделала мне массаж.
Из-за того, что мне не просто выражать себя, я вышла из себя и расплакалась. Это меня нужно винить за то, что я не могу общаться. У меня не было причин злиться на тётушку. Мне очень жаль.
Свободное копирование
