Состоявшийся в октябре XIX съезд партии не убавил, а добавил вопросов. Почему съезд состоялся только в 1952 году, чуть ли ни через полтора десятка лет после предыдущего? Почему нигде не прозвучало никаких объяснений тому, что не Сталин выступал с отчетным докладом Центрального Комитета? Почему Сталин выступил лишь с короткой речью, обращенной к руководителям братских партий, а не к своей партии и своему народу, почему он ни слова не сказал о пройденном за эти полтора десятилетия пути, о том, чем живут люди его страны и как им жить дальше? Странно было все это.
Вскоре в газетах появилось сообщение о судебном процессе в Чехословакии над бывшим генеральным секретарем компартии Рудольфом Сланским. В отличие от подобных процессов над Ласло Райком в Венгрии и Трайчо Костовым в Болгарии, Сланский обвинялся не только в том, что проводил линию Тито, провозглашенного фашистским шпионом и ренегатом, но еще и объявлялся агентом международного сионизма и израильской шпионской службы. Это сообщение, казалось бы, никак не касавшееся меня лично, вызвало у меня глубокие раздумья. Вместе с другими уже известными мне фактами создавалось впечатление о наличии тщательно организованной антисемитской компании, к которой, конечно, Сталин не мог не иметь отношения. Он утратил в моих глазах ореол гениального вождя и учителя, а представлялся сильно постаревшим злым и несправедливым человеком, пытающимся удержать власть над огромной коммунистической империей, которая ценой огромных человеческих потерь была создана в результате победы над фашизмом во Второй мировой войне. Пока что это были только сомнения, но очень скоро они стали переходить в уверенность.
