Наступила зима; травы и листьев уже не было, и кроликов кормили пищевыми отходами типа картофельных очисток. Иногда Аля притаскивала еще немного сена из сеновала. (Хозяйкина корова, конечно, видела, что ее обворовывают, но нас не выдавала).
И вот, однажды Петя, которая была более худенькой, чем Ваня, ухитрилась вылезти через щель в ящике и пошла гулять. Проходившая мимо соседская собака, отдрессированная своим хозяином на охоту, поймала Петю, придушила и аккуратно положила на крыльцо. Узнав об этом, я выскочил во двор, разумеется, не одетый, и оплакивал Петю, пока спохватившиеся взрослые не утащили меня в дом. Нетрудно догадаться, что на следующий день я лежал с высоченной температурой по причине двухстороннего крупозного воспаления легких.
Лекарств тогда практически никаких не было, родителям оставалось только рассчитывать на доброту судьбы. Петю сварили и скормили мне, соврав, что это не родная Петя, а совсем чужая курица. А из Петиной шкуры позже мне соорудили зимнюю шапку.
Я лежал недели три. Сидеть со мной ни у кого из взрослых возможности не было, но сиделка нашлась: пришла Аля и сказала, что хочет посмотреть, как я болею. Ее мама ей это запретила, и она отчаянно разревелась. Выяснив, что воспаление легких – болезнь не заразная, ей разрешили сидеть около меня. И эта добрая девочка сидела около меня почти все время, подавая мне еду и питье и пытаясь даже развлекать меня. Она ни разу не сказала, что ей это трудно или скучно, отказываясь от прогулок и игр с сестрами и сидя возле меня. Она деловито что-то рисовала или лепила из глины, играла сама с собой в какие-то свои игры. А когда мне становилось немножко лучше, она, если я не спал, пыталась развлечь меня, рассказывая что-нибудь.
Если бы раньше моим родителям рассказали бы, что малолетний ребенок способен на такую самоотверженность и преданность, они, наверно, не поверили бы. Но тут это происходило на их глазах. И спустя годы мне было очень обидно за Алю, что они, восприняв это как просто детские игры, ни единого раза не вспомнили об этом с благодарностью – как о поступке существа с неповторимо великодушным характером.
Практически весь период моего пребывания в Заводоуковске неразрывно связан с Алей, потому что она всегда старалась быть около меня (как насмешливо выражались взрослые, «ходила за мной хвостиком»). Она расспрашивала меня о моей жизни в Ленинграде. Я собирал жуков (которых в Сибири разнообразнейшее множество) – и она ползала по траве вместе со мной. Я как-то сказал, что в Ленинграде я любил лепить, но здесь пластилина нет, и она взяла меня за руку и повела куда-то в самый угол двора, где, как оказалось, под забором был слой отличнейшей глины. Аля тут же взяла пару пустых консервных банок и набрала глину и в них, объяснив мне то, до чего я сам бы не додумался: надо иметь запас на зиму, потому что земля замерзнет, и глину будет не собрать. Когда я читал принесенную папой книжку «Семья Солнца» (первая в моей жизни научно-популярная книжка из «Библиотечки естествознания»), Аля пристраивалась рядом со мной и старательно перерисовывала какую-нибудь букву из книжки, а потом спрашивала меня, как эта буква читается, и просила рассказать о том, что я успел прочесть, пока она рисовала.
Свободное копирование
