Я о них помню

Я о них помню

 С болью и слезами вспоминаю первые годы войны. Было страшно, голодно, холодно. Частые бомбёжки. В селе Крылатском столько разбомбило домов! Одни воронки! Кругом военные объекты, вот немец и бросал, куда попадя, бомбы.

 Однажды ночью у нас весь дом затрясло. Стекла повылетели, сарай покосился. А утром к нам прибегает бабушка Кузнецова, жившая через два дома от нас.

– Паня, наш дом разбомбило! Только мы с Борькой уцелели. На печке спали. А Ивана (их дед), сноху и Лиду, и Люську разорвало! – орёт благим матом.

Мы, соседи, побежали к ним, а дома нет. Стоит русская печь, на ней спит Борька, мальчик семи лет. И в сарае стоит живая корова Зорька. Кругом кирпичи, яма. Собрали по кусочкам в ящичек и – на кладбище.

А люди прибежали к нашему дому, думали, это нас разбомбило. Вечером бабушку и Борьку забрали родные на другой конец села.

 И еще подобное. Осенью, в сентябре 41-го, в школу, что на горе, поселили девушек и женщин трудфронта. Они копали рвы, ставили "ежи" – противотанковая оборона. Сколько там было человек, никто точно не знает. Но утром немец сбросил фугас на школу, и, кто там был, все погибли. Школа вверху, в самых кустах, никто и не знал, что ее разбомбили.

Слышим в обед набат. Это когда пожар бывал, в него звонили до войны, народ сбегался в одно место. Взрослые все на работе, лишь старики, подростки да малые дети. Прибегаем на круг, а председатель говорит: «Беда! Школу разбомбило. Надо всем туда идти, может, раненые остались. Спасать надо».

Мы, подростки 9-14 лет, двинулись туда (всех, кому было15 лет, угнали на заготовку леса). Прибежали. Визг был, ой-ё-ёй! На кустах сирени, шиповника висели куски от трупов и кишки. Где голова, где рука… Детский ужас! Мы визжим, плачем, боимся. А председатель говорит:

– Успокойтесь, ребятки. У них тоже были мамы и дети, а теперь надо помочь. Вот вам брезент, таскайте кусочки на него, не бойтесь, это хорошие люди были. Кишочки и остальное с кустов снимайте и сюда. А я пойду за подводами, мы их на кладбище увезём, похороним.

Поначалу было жутко брать куски мяса, а потом освоились. Детский патриотизм! Натаскали мы руки-ноги, что нашли, тащили кишки с сирени и шиповника – кололся! Собрали четыре кучи на брезенты. Приехал председатель на трех подводах, все это уложили на телеги и – под гору. И по всему селу к кладбищу. А там уже солдаты вырыли большую яму. Помню, лопатами и вилами эти останки туда сбрасывали, все сровняли и ушли. Ни надписей, ни крестика. Да кому это надо было в конце сентября? В каждом доме горе, повестки, рёв. Поговорили и забыли.

Всю войну и после на этом кладбище хоронили своих. А о погибших мало кто вспоминал. Я, когда приходила к родным на кладбище, и на это место весной клала сирень, летом ромашки. Оно было с краю.

А потом, с 1999 года, стали реставрировать Крылатскую церковь, все заровняли и закатали под асфальт. Сейчас на месте кладбища асфальт, ограда кругом, посерёдке – клетка с белками. И вряд ли служители церкви знают, что было на этом месте. А ранее, до 1978 года, тут было старинное шикарное кладбище. Я с детства помню гранитные памятники князей, бояр, купцов. Так их перед Олимпиадой в 1978 году все снесли, распилили на части, распродали. А у кого были захоронения, тех выкопали в присутствии родствеников и отвезли в маленьких гробочках на Хованское. А о тех десятках, сотнях разве кто вспомнил? Да и никто не знал уже. Старики умерли, иные разъехались. Село снесли, дали всем квартиры. И мое-то поколение 1929 года ушло…

Но у меня в памяти – те куски женского мяса, конечности, головы. Такое не забывается. Вечная память тем женщинам и девушкам, которые защищали Москву. Так и остались лежать неизвестными. Из моего поколения я одна осталась. Пока жива, оставляю воспоминания. В прошлом – крылатский житель.

Позднее, в конце 40-х, стали вновь расстраивать кирпичную двухэтажную школу. И в ней учился мой братишка, а потоме и сын. И так было до 90-х, пока СССР не распался. Потом школу продали, купили олигархи. И чего в ней только не было! Каких только АОО и ООО! И что сейчас – не знаю. Только не школа.

Крылатское село снесли в1978 году. Я слышала, что тогда же под школой нашли неразорвавшуюся бомбу. Но правда или нет, не знаю. В то время я в Крылатском уже не жила.

Память о школе, погибших храню в душе. Помните, потомки, о ваших прабабушках и прадедушках. Это не кино, выдуманное режиссёром. Это – реальная военная быль!

Вот такое грустное, тяжёлое воспоминание подростка войны, теперь ветерана.