Под именем Агатона Карамзин разумел товарища своей юности Александра Андреевича Петрова. В первом году журнала "Москвитянин" помещен был мною отрывок из Записок моего дяди, где было сказано о Петрове: И потому повторяю в коротких словах, но с некоторым пояснением то, что было уже напечатано.
Петров был молодой человек глубокого ума и с верным критическим взглядом. Он знал языки древние: греческий и латинский; из новейших: немецкий, английский и французский; в русском имел глубокие сведения. Сам он не писал ничего, а занимался переводами. Из переведенных им книг известны: Учитель, или система воспитания, в 2 томах; Хризомандер, повесть, которую мой дядя называл мистическою. И то, и другое с немецкого. Эта повесть более аллегорическая; под видом приключений и перемен в судьбе лиц в ней повествуется (для тех, кто может понять) тайна алхимии и так называемый процесс великого дела (le grand-oeuvre), т. е. составление философского камня. — С английского языка перевел он Бауатгету, эпизод из Магабараты, замечательный глубоким философско-религиозным содержанием. Он же издал, под руководством Н. И, Новикова, первые четыре части Детского чтения.
Детское чтение было едва ли не лучшею книгою из всех, выданных для детей в России. Я помню, с каким наслаждением его читали даже и взрослые дети. Оно выходило пять лет, с 1785 по 1790, особыми тетрадками при Московских Ведомостях...
Карамзину приписывают ныне книгопродавцы, а за ними и журналисты издание Детского чтения. Никогда он не издавал ни одного тома; есть только в нем немногие его переводы, и то более в первых двух томах. С тех пор, как прекратилось родословное дерево нашей литературы, у нас прекратились в ней предания.
Еще повторяют наши журналы, будто Карамзин был отправлен путешествовать на счет Общества Новикова: это совершенно ложно! — Он путешествовал на собственный счет. Я знаю, что некоторые люди из стариков, и люди, впрочем, почтенные, находят некоторую выгоду повторять, что Карамзин принадлежал к их Обществу; что будто оно дало ему первый ход; что Карамзин был многим ему обязан и потом его оставил, что ставили ему в вину. Карамзин не скрывал что принадлежал к их Обществу в первых летах своей молодости, т. е. к масонской ложе Новикова, Шварца и других; он при мне один раз рассказывал об этом, также и о том, что оставил его, не найдя той цели, которой ожидал. Вот самое ясное оправдание против неясных обвинений! Карамзин был ума глубокого и ясного; при этих двух качествах ума он мог довольствоваться только ясною истиною.
Н. И. Новиков всегда сохранял к нему прежнее благорасположение, что свидетельствует его переписка; два письма его были напечатаны в Москве, в книжке Письма С. И. Г. (Гамалеи). Но некоторые невзлюбили Карамзина за отступление от их круга.
Свободное копирование
