Не лишнее сказать нечто и о воспитании дворян старого времени. Учились читать и писать; в ученье, ограничивались этим. Но и то еще одни люди богатые и избранные. Бедные дворяне ничему не учились; привыкали только к хозяйству. Барыни и девицы были почти все безграмотные. Мать первой супруги нашего поэта, князя Ив. Мих. Долгорукого (он сам говорит это в своих записках) не умела ни читать, ни писать. В двенадцати, верстах от нас в деревне Ивашевке было много дворян и дворянок, и во всей деревне был только один грамотник, дворовый человек одной из барынь, Федька, который писал за всех письма к мужьям и родственникам, когда они были в отлучке. — Собственно, о воспитании едва ли было какое понятие, потому что и слово это принимали в другом смысле. Одна из этих барынь говаривала: "Могу сказать, что мы у нашего батюшки хорошо воспитаны: одного меду невпроед было!", т. с. сколько ни ешь, всего не съешь. Это было исключительным явлением, что мой дед говорил по-немецки и понимал по-французски, и что моя бабка умела писать и читала книги. — И в этом-то народе, при этом просвещении явились Ломоносов и Сумароков, явилась литература! — И после этого говорят, что не бывает чудес! У нас — все вдруг, и все чудо: не надобно только мешать нашим закоренелым упрямством, которое есть-таки в характере нашего покорного народа. Он покорен власти, а не нравственному или умственному убеждению! Тут он упрется, и его не своротишь.
В царствование Екатерины, с учреждением народных училищ (1786) грамотность начала распространяться несколько более; а с умножением типографий, когда старанием Новикова число книг значительно прибавилось, явились между дворянами порядочного состояния и охотники до чтения. Дамы начали читать романы. — Но все это мало прибавляло сведений. — Учиться основательно и узнавать положительные предметы, нужные для просвещения, нача-ли мы, собственно, только с указа 1809 года, 6 августа...
Но в начале его (Александра I. — В. М.) царствования, до этого указа, как и чему учили? — Во-первых, по-французски; потом (предмет необходимый) мифологии; наконец ип реи (un peu d'histoire et de gйographie — все на французском же языке. Под историей разумелась только древняя; а о средней и новейшей и помину не было, — Русской грамматике и закону божию совсем не учили, потому что для этих двух предметов не было учителей. Домашние учителя грамматики не знали; а сельские священники, происходя постепенно из дьячков, знали только практику церковной службы, по навыку, а катехизиса и сами не знали. — Так, учили и меня, пока я не вступил в университетский благородный пансион. Можно себе представить, как трудно было привыкать к основательному учению и к множеству предметов, о которых и не слыхивал! — Благодетельный указ... все переделал; но и ему покорились немногие. Одни из дворян были не в состоянии отправлять детей в Москву; другие пугались премудрости и такому множеству наук, не почитая их для одной головы возможными; а большею частию и не хотели воспользоваться, утешаясь одним всеобщим ропотом на невозможность достичь ассесорства! — Труднее было нам, чем нашим детям, приобретать основательные познания. — Например, о латинском языке было такое понятие (впрочем, тоже и нынче в провинциях), что он нужен только для лекарей и семинаристов. Как все удивились, что по этому указу требуется для дворянских детей знание языка латинского! Самое слово: студент, звучало чем-то не дворянским!..
В самую старину только и было одно место, выпускавшее молодых дворян образованными: это кадетский корпус, где учился и Сумароков.
Свободное копирование
