Информация для размышления
15 декабря 1947 г. – отменена карточная система и снижены цены на основные товары: на хлеб – на 58%, крупу – от 53 до 63%, хлебобулочные изделия – до 50%, макароны – на 55%, сахар - на 33%, водку и вино – на 25%.
В декабре 1947 г. правительство приняло ряд важных, но неоднозначных мер в социальной сфере. В рамках денежной реформы 10 старых наличных рублей обменивались на один новый — при сохранении прежнего объема цен и зарплат
В начале 1947 г. советский Генеральный штаб разработал «План активной обороны территории Советского Союза», который должен был решить три основные задачи: быть готовыми к отражению воздушного нападения противника, в том числе и с возможным применением атомного оружия; военно-морскому флоту быть готовым отразить возможную агрессию с морских направлений и обеспечить поддержку сухопутных войск, действующих в приморских районах».
Серия понижений цен в течение 1948-1952г.г.
10 сентября 1947г. Указом Президиума Верховно¬го Совета СССР, отмена с 1 января 1948 г.: денежные выплаты по орденам и медалям СССР; бесплатный проезд по железнодорожным и водным путям сообщения, трамваем.
Отмена карточной системы и снижение цен
Декабрь 1947 года. Мы снова в Тбилиси. Живем у бабушки Сони. Хотя зима по календарю, а тепло, как осенью. Даже не все деревья голые.
Вся семья, кроме папы, в сборе. Ждем бабушку к обеду. Стук в дверь. Мы с братом срываемся с мест. Открываем дверь.
На пороге сияющая бабушка, а в руках огромный хлеб. Мы с братом не верим своим глазам.
– Откуда столько добра? – радостно интересуется мама.
– Отменена карточная система, – вся в слезах от радости и гордости отвечает бабушка. – Несите к столу, – протягивая нам, говорит бабушка почти торжественно.
Не успели мы донести хлеб до стола, согрелись руки, а комнату заполнил чарующий запах хлеба.
Подойдя к столу, бабушка стала вынимать, как из волшебной кошёлки, продукты.
– А это откуда?
– Снижение цен, моя дорогая, – столь торжественно проговорила бабушка, будто только ее стараниями это стало возможно.
Мама и бабушка обнялись. Долго стояли так, вытирая слезы.
Этот месяц оказался сказочным. На столе у нас появилось гораздо больше еды.
Серия понижений цен в течение 1948—1952 годов не производила столь яркого впечатления, возможно, мы постепенно начали привыкать к этому, а, может, и потому, что снижение цен было не столь значительно, как в 47 году. А, может, и то и другое вместе.
Впервые в 47 году я почувствовал разную реакцию людей на меры, принимаемые правительством.
Денежная реформа не всех радовала. Кто держал деньги в банке – радовались, а кто дома – гневались. Наша улица кипела от страстей тех, у кого лежали деньги в банке, и тех, кто старался их поменять как можно выгодней.
Мы, мальчишки – радовались, нас трудно было загнать домой. Город напоминал балаган. Мы шныряли среди взрослых, чтобы хоть одним глазом увидеть новые деньги. Мне запомнился разговор толстого мужчины и худого. Они стояли на углу Собачьего переулка и Плехановского проспекта, недалеко от кондитерского магазина, у витрины которого я и мой друг Дато часто простаивали после школы, глядя на выставленные сладости.
Раздраженный голос толстого мужчины привлек мое внимание:
– Какая тебе разница, – цедя сквозь зубы, прошипел толстый мужчина.
– Большая!
– У тебя штанов нет нормальных, а я тебе даю за твои услуги столько, сколько тебе и не снилось…
– Возможно, но я порядочный человек и не позволю…
– Ну, и прикрой голую задницу своей порядочностью! – махнув рукой, сказал толстый мужчина, глядя на меня. – Лучше я дам детям, чем добру пропадать, – сказав это, он направился к нам.
Мы замерли. Толстый мужчина, подойдя к нам, спросил:
– И что бы вы хотели съесть из этого?..
Мы хотели все.
Это сказать было стыдно.
Поэтому мы молчали.
– Понятно, – сказал он и направился в сторону магазина.
Мы чуть не заплакали, когда увидели его удаляющуюся спину. Хотелось крикнуть: подождите, мы сейчас скажем…
Увидев, что он входит в магазин, постеснялись пойти за ним, хотя…
Время, пока он был в магазине, длилось ужасно долго.
Он вышел с двумя кульками и, протянув нам, сказал:
– Надеюсь, угодил хотя бы вам.
Мы даже не успели его поблагодарить. Он быстро ушел. Мгновенье длилось наше оцепенение. Выйдя из него, мы бросились бежать каждый в свою семью, поделиться с близкими.