С одеждой и обувью, благодаря теплому климату, особых проблем не возникало Много ли нам нужно было? Доступна была ткань, сделанная местными «пряхами», тем более, что мы постепенно (а куда денешься) стали переходить на узбекскую «моду». Мужчины носили простые холщовые рубахи и бесформенные белые хлопчатобумажные штаны. Поверх них одевали в любое время года полосатый ватный халат, ноги засовывали в ичиги (типа шлепанцев), зимой на поле – сапоги. Женщины носили тюбетейки, платье просторное цветастое, панталоны и туфли – тапочки. Конечно, женщины, особенно молодые и незамужние, старались разнообразить этот наряд по качеству ткани и расцветке.
Говоря об узбекской женской одежде, не могу не рассказать об особенностях образа жизни и положения узбекских женщин, по крайней мере, в период моего пребывания там. Большинство замужних женщин провинции и многие горожанки обязаны были скрывать свое лицо от мужчин и носить паранджу- черную густую сетку из конского волоса. Она крепится на голове бубликом- тесемкой, закрывая лицо и верхнюю часть тела. Поверх нее на голову одевается накидка, в виде плаща, закрывающая сзади всю женскую фигуру до пят.
Вышедшие замуж девушки немедленно надевали паранджу и носили ее до конца жизни. Дома, когда их не видят посторонние, обходились без этого наряда. Только муж и ближайшая родня могли видеть их лицо. Выходя на улицу, по недолговременным нуждам, узбечка, чтобы не нести на себе довольно увесистую паранджу, набрасывала на голову плотную накидку, и, придерживая ее рукой, закрывалась, от мужских взглядов.
Ношение паранджи местные жители не считали угнетением или бесправием женщин - это был совершенно нормальный и обязательный, даже с точки зрения самих женщин, обычай. Более того, узбечки с неодобрением и укоризной смотрели на открытые лица наших женщин, считая это неприличным и порочным. Мне страшно льстило, когда в четырнадцати- пятнадцатилетнем возрасте, замечал закрывающих от меня лицо женщин. В этот момент ощущал себя настоящим мужчиной.
Но, если у себя в кишлаке женщина могла ограничиться накидкой, то отправляясь в город, надевала паранджу.
Это обстоятельство в военное время вызвало серьезные осложнения. Общественным центром Намангана, как и другого населенного пункта страны в те годы, был рынок, где скапливались массы людей. Дезертиры, то есть, мужчины, скрывающиеся от призыва в армию, находясь там, маскировались, надевая паранджу. Для их поимки периодически устраивались облавы.
Рынок оцеплялся милицией и военными патрулями. Свободным оставляли только один выход- в ворота, где паранджи грубо срывались, чтобы определить, кто под ними находится. Начиналась дикая паника, крики и вопли сотрясали воздух, но иногда таким способом дезертиров все же удавалось схватить. Судьба их печальна и жестока. Их расстреливали без суда и следствия. Для наказания и устрашения остальных.
Все знали о случае, происшедшем у нас в кишлаке. Двух дезертировавших солдат кавалерийского подразделения обнаружили, вывезли в поле и расстреляли.
Мы общались и зачастую дружили с узбекскими мальчишками, но побаивались их. В те годы все узбекские мужчины, в том числе и подростки с тринадцати- четырнадцатилетнего возраста, носили на поясе ножи, похожие на короткие кинжалы, и чуть- что, угрожающе хватались за них. Никто не считал ношение такого кинжала нарушением каких-то правил. Это считалось национальной традицией, не пресекалось, не преследовалась. Сами кинжалы были разных фасонов, форм, с красивыми узорчатыми ручками и свободно продавались на рынках.
