Глава вторая
МЫСЛЬ О ПОБЕГЕ
Соображая, как бы, не дойдя до столь гиблого места, удрать из-под конвоя, я решил совершить побег теперь же, в пути следования в ссылку. В одном вагоне со мной ехало несколько человек матросов, ссылавшихся за восстание. Мы, административно-ссыльные, пригласили их вместе столоваться, и когда у нас установились дружеские отношения и я мог рассчитывать, что товарищи, имея впереди долгий срок каторги, также рискнут на побег, я предложил им принять участие в организации побега: прорезать решотку в окне или разобрать пол, в худшем случае -- обезоружить конвой.
Товарищи матросы, к сожалению, меня не поддержали, а Турчанинов настойчива убеждал, что бежать человеку, имеющему три года ссылки, когда всем, кто останется в вагоне, грозят тяжелые последствия побега, нет смысла.
Не встретив сочувствия среди товарищей каторжан с гораздо большим сроком, я решил ждать другого удобного случая.
Незаметно день ото дня я крепко спаялся с Турчаниновым, и уже не стал подходить к нему с расспросами, а он ко мне.
Изучив меня всесторонне, товарищ Турчанинов настойчиво просил не искать пока лазейки к побегу.
-- Я иду с вами в одну ссылку и отбывать ее не думаю. Мы вместе убежим, но убежим более верным и надежным путем. Дорога мне знакома туда и оттуда; у меня есть связи в Енисейске. Там можно некоторое время прожить. В Енисейске устроим крупную экспроприацию, а имея деньги, организуем в России какой-либо крупный террор: удастся -- убьем Столыпина и махнем в Париж. Там есть связи; там будем учиться.
Я рад был познакомиться с образованным товарищем, да и предлагал он как раз то, о чем я думал годами.
Шел с нами из Лодзи в ссылку еще один славный товарищ, некий Касперский, по кличке Малюта, по убеждению ППС, террорист, человек большой физической силы, по профессии колбасник. Я познакомил его с Турчаниновым, и последний скоро поделился с ним планом нашего будущего побега из ссылки, предлагая ему присоединиться. Таким образом нас образовалась неразлучная тройка.
В конце августа мы прибыли в Красноярск, откуда после недельной сутолоки в переполненной арестантами пересыльной тюрьме наша тройка отправилась в партии на пароходе в Енисейск.
В Енисейской тюрьме мы встретили товарищей туруханцев: Хаймовича, Геллерта и Неймарка; там же сидело несколько человек крестьян села Ворогова, обвинявшихся в содействии побегу ссыльных, которые их наняли везти от Ворогова до Енисейска.
Долго мы беседовали с туруханцами и из разговоров поняли, что бежать из ссылки стало гораздо труднее, чем было в то время, когда бежал Турчанинов, в девятьсот пятом-шестом году. На границе Туруханского края был поставлен кордон, день и ночь охранявший границу и вылавливавший беглецов.
В летнее время по середине реки Енисея стоит на якоре барка, где помещается зоркая охрана, а по обоим берегам реки -- строжевые избушки. Проходящие из Туруханского края через Ворогово пароходы тщательно обыскиваются, у пассажиров проверяются документы, бездокументных арестуют.
Узнали от товарищей потом, что административно-ссыльным Туруханского края не выдается своевременно пособие и они страшно голодают. Голодовка влечетза собой побег,а побег одних означает усиленный режим дляоставшихся: их лишают возможности пойти на охоту, рыбалку, свободно переезжать из деревни в деревню и зорко следятза всею перепискою.
По получении столь "приятного" сообщения от туруханцев нам всерьез пришлось подумать о том, как и откуда осуществить побег. Мы были склонны даже к мысли бежать по пути в Ворогово, так как из енисейской тюрьмы нас должен сопровождать слабый сельский конвой. На этой мысли остановились и ждали отправки.
Часть прибывшей из Красноярска партии дня через два отправили "на низ" т. е. в Туруханский край, присоединив еще несколько человек из енисейской тюрьмы, ожидавших отправки.
Мы ушли с этой партией. До деревни Погадаевой, отстоявшей от Енисейска верстах в тридцати, шли по тракту, проложенному в тайге.
Партия растянулась на большое расстояние, сзади тянулись две подводы с вещами и было только два стражника. Случай для побега сугубо благоприятный: стоило свернуть в тайгу -- и мы свободны. Но Турчанинов не соглашался бежать, боясь, что это отразится на остальных товарищах нашей партии. Он предложил дойти до места ссылки и бежать лишь оттуда, чтобы избавиться от упреков со стороны других ссыльных.
В Погадаевой партия ночевала. Наутро на лодках отправили в село Назимово, а оттуда в село Ворогово. Плыли по течению Енисея, который ниже впадает в Ледовитый океан. По реке шла шуга, падал мелкий снег, дули ветры, волны захлестывали лодки. Промокнувшая одежда обледенела, и мы дрожали от холода и страха попасть на мель или быть опрокинутыми волной. Стражники торопились вернуться скорее обратно; поэтому мы плыли круглые сутки, лишь изредка причаливая к какой-нибудь деревне, чтобы получить кормовые деньги и запастись продуктами.
Так добрались до границы Туруханского края -- села Ворогова. Остановились там на сутки, чтобы получить назначение, в какой деревне каждый из нас должен отбывать ссылку. Турчанинова, как уже раз бежавшего из ссылки, назначили за город Туруханск, в село Дудинку. Меня и Касперского -- в село Монастырское, находящееся недалеко от города Туруханска. и остальных товарищей рассовали по разным деревням подальше от границы.
Из Ворогова нашу партию с казаками, охранявшими границу, отправили до деревни Осиновки. По дороге неизменная тройка сговорилась дальше Осиновки не итти, под каким-нибудь благовидным предлогом остаться там, а оттуда, передохнув день-другой, бежать по направлению к Енисейску.
Симулируя болезнь, мы настаивали, чтобы нас оставили в Осиновке. Пришел фельдшер из ссыльных, осмотрел, признал больными, простуженными, с высокой температурой; нашел, что дальше следовать с партией не можем. Нас временно до выздоровления оставили в Осиновке.
Стали мы готовиться к побегу: запасать провизию, обмундирование, достали географическую карту, компас, топор, охотничье ружье и принадлежности к нему, шило, дратву, ножик и прочие необходимые вещи, какие велел брать наш вожак Турчанинов. Нужны были еще лыжи, но достать их не удалось; решили итти без лыж, пешком тайгой до Енисейска, расстояние около пятисот верст. В Енисейске знакомый Турчанинова врач должен был оказать нам всяческое содействие.
С первого нашего шага я почувствовал, что побег будет неудачный, что мы или погибнем в тайге, или будем пойманы. Предстоял невероятно тяжелый переход: сплошной лес, сплошная тайга, никаких дорог, высокий мох, покрытый снегом, масса валежника, и брести придется по пояс в снегу. Изредка, но все же встречается тальник, таежная заросль, которую нельзя обойти, а приходится просто прорубать тропу.
