автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Otto_Bismark » 1848 год - 8

1848 год - 8

10.04.1848
Потсдам, Германия, Германия

В те дни, когда собирался второй Соединенный ландтаг, Георг фон Финке, от имени своих товарищей по партии[1] и, надо полагать, по поручению лиц более высокопоставленных, старался заручиться моим содействием для осуществления плана, согласно которому предполагалось через ландтаг побудить короля к отречению и, обойдя принца Прусского, но якобы с его согласия, установить регентство принцессы при ее несовершеннолетнем сыне. Я тотчас же отклонил это предложение и заявил, что если будет внесено предложение такого содержания, то я отвечу на него предложением возбудить судебное преследование за государственную измену. Финке защищал свое предложение как политически целесообразное, продуманное и подготовленное мероприятие. Принца ввиду его, к сожалению, незаслуженного прозвища "Картечный принц"[2] он считал неподходящим и утверждал, будто письменное согласие принца имеется. При этом он имел в виду заявление рыцарски настроенного принца о готовности отказаться от наследственных прав, если тем самым можно защитить короля от грозящей ему опасности. Я этого заявления никогда не видел, и принц никогда мне об этом не говорил. Под конец господин фон Финке спокойно и легко оставил попытки привлечь меня на поддержку регентства принцессы, заметив, что без содействия крайних правых, представителем которых он меня считал, не удастся побудить короля к отречению. Беседа происходила у меня в "Hotel des Princes", в нижнем этаже направо, и обеими сторонами было сказано больше, чем можно изложить письменно.

Я никогда не говорил императору Вильгельму ни об этом случае, ни о тех высказываниях, которые мне пришлось слышать от его супруги в мартовские дни в Потсдамском дворце, и не знаю, говорили ли ему об этом другие; я молчал об этих фактах даже в такие времена, как четырехлетний конфликт,[3] война с Австрией[4] и времена "культуркампфа",[5] когда в лице королевы Августы я должен был признать противника, подвергшего самому тяжелому за всю мою жизнь испытанию мои нервы и мою способность отстаивать то, что я почитал своим долгом.

Зато принцесса написала, вероятно, своему супругу в Англию, что я пытался проникнуть к нему, чтобы добиться его поддержки для контрреволюционного движения за освобождение короля, ибо, когда принц на обратном пути остановился, 7 июня, на несколько минут на Гентинском вокзале и я отошел подальше, так как не знал, захочет ли он в качестве "депутата от Вирзица" со мною видеться, он меня узнал в самых задних рядах публики, прошел через толпу стоявших передо мною, протянул мне руку и сказал: "Я знаю, что вы действовали в мою пользу, и никогда этого не забуду".

Первая моя встреча с ним произошла зимой 1834/35 г. на придворном балу. Я стоял рядом с господином фон Шак из Мекленбурга, который был такого же высокого роста, как я, и также носил мундир референдария юстиции, -- это дало принцу повод сказать в шутку, что юстиция подбирает себе ныне людей по гвардейской мерке. Затем, обратясь ко мне, он спросил, почему я не стал военным. "У меня было такое желание, -- ответил я, -- но родители мои были против этого, так как перспективы слишком неблагоприятны". Принц на это сказал: "Карьера действительно не блестящая, но и служба в юстиции -- тоже". Во время первого Соединенного ландтага, в котором принц участвовал как член курии господ, он неоднократно на соединенных заседаниях беседовал со мной в таком тоне, который свидетельствовал о том, что он одобрял занимаемую мною тогда политическую позицию.

Вскоре после встречи в Гентине он пригласил меня в Бабельсберг.[6] Я рассказал ему подробности мартовских событий -- частью то, что я сам пережил, частью то, что слышал от офицеров и что касалось в частности настроения, в каком войска отступили из Берлина; это настроение выразилось в горькой песне, которую они распевали в походе. У меня хватило жестокости прочитать ему это стихотворение, показательное в историческом отношении для настроения войск, отступавших согласно приказу из Берлина.[7]

Он так при этом разрыдался, как это было при мне лишь еще раз, когда я в Никольсбурге оказал ему сопротивление по вопросу о продолжении войны.[8]

Принцесса, его супруга, относилась ко мне до назначения моего во Франкфурт настолько милостиво, что приглашала меня иногда в Бабельсберг, чтобы я выслушивал ее политические взгляды и пожелания, изложение которых она обычно заключала словами: "Я рада, что слышала ваше мнение", хотя при этом у меня не было возможности его высказать. Будущий император Фридрих, которому было в то время лет 18-19 -- но выглядел он моложе, -- выражал мне обыкновенно в этих случаях свои политические симпатии тем, что вечером, когда я, уезжая, садился в экипаж, он в потемках дружески приветствовал меня крепким рукопожатием, как если бы открытое изъявление его взглядов при свете дня не было ему дозволено.



[1] 95 Следует отметить, что термины "партия", "фракция" Бисмарк употребляет не только в общепринятом значении, но и в смысле придворной и иной группировки. В данном случае партия фон Финке означает группу, близкую к принцессе.

[2] 96 Прозвищем "картечный принц" Вильгельм обязан своей позиции в мартовские дни 1848 г., когда он требовал решительного подавления восстания войсками.

[3] 97 Четырехлетний конфликт (1862-1866 гг.), обычно называемый "конституционным конфликтом", происходил между прусским правительством и Прусским ландтагом. См. гл. XIV и примечания к ней.

[4] 98 Война с Австрией -- австро-прусская война 1866 г. См. т. II, гл. XX.

[5] 99 "Культуркампф" (т.е. "борьба за культуру") -- название, укрепившееся за начатой Бисмарком в середине 70-х годов борьбой государства с католической церковью в Германии. В "культуркампфе" дело шло об устранении влияния церкви на политику империи, о борьбе с партикуляризмом католических областей Германии, об устранении опасности сближения на почве католицизма Австрии и Франции. О событиях "культуркампфа" см. т. II, гл. XXIV и примечания к ней.

[6] 100 Бабельсберг -- замок прусских королей в окрестностях Потсдама.

[7] 101 Передаем эти стихи в прозаическом переводе:

То были пруссаки, цвета -- черный и белый. Вновь взвилось знамя, когда за короля, за своего короля, умирали один за другим его верные подданные. Мы бестрепетно глядели, как уносили прочь павших. Тогда в преданное сердце проник призыв: "Вы не должны быть отныне пруссаками, вы должны быть немцами".

Но с любовью приблизились мы к трону, не поколебленные еще в своей вере и полные доверия; тут показал нам король, как награждается верность: нас -- его пруссаков -- не слушал наш король. Тогда разорвались узы, о, горе моей родине! С тех пор, как оттолкнул король преданных ему, разбилось наше сердце и исчезла его опора.

Когда буря бушевала вокруг главы короля, тогда его, проклинаемого, поносимого яростью черни, ликующей ныне на полях наших побед,-- тогда его охраняло мужество войск. Без страха они поднялись и отдали кровь и жизнь за их государя, за их короля; их смерть была сладка и честь -- не запятнана.

А там, где пали они, твои мужественные, верные,--узнай о кощунстве, о, святая родина! -- там стоят шеренги грязной черни, рука об руку, вокруг короля. Вновь клянутся они в любви -- ха! -- и преданности. Их клятва -- ложь, и призрак -- их свобода; благо нам, они не хотят быть больше пруссаками.

Черно-красно-золотое знамя сверкает ныне в солнечных лучах; развенчанный, никнет черный орел. Здесь кончается, Цоллерн, история твоей славы, здесь пал король -- но не в битве. Без радости взираем мы на закатившуюся звезду; в том, что ты делаешь сейчас, ты раскаешься: никого нет верней пруссаков!

[8] 102 См. т. II, гл. XX.

25.02.2023 в 18:52


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама