В следующем году я снова поехал в Нижний. Ярмарка мне была уже привычна и знакома. Дела шли еще лучше. В конце ярмарки мой хозяин, коломенский купец Василий Кузьмич, сказал мне:
-- Что тебе ехать домой и болтаться там без дела, поедем, я устрою тебя в Москве.
Я с радостью поблагодарил его и поехал с ним в Коломну. Заработок свой -- 30 рублей -- поделил пополам: половину отдал хозяину за дорогу, а половину послал семье. Уезжая из Коломны, хозяин сказал мне:
-- Ну вот, я еду в Москву, у меня там дела с меховыми торговцами, постараюсь тебя пристроить, а ты оставайся и жди моего возвращения.
Я остался один в чужом городе, среди чужих людей, но это меня нисколько не тяготило.
В мастерской хозяина я быстро сдружился с рабочими-скорняками, помогал им сшивать шкурки. В воскресенье они пригласили меня участвовать в кулачном бою, но я оробел, не решился и занял место в сторонке, на пригорке, где стояли многочисленные зрители.
Это было зрелище захватывающее и увлекательное, но довольно грубое.
На просторном заречном лугу, где могло бы происходить настоящее сражение, сошлись две "стенки" -- фабричные и заводские. Здесь были люди всякого возраста, были и молодые, и седые.
На расстоянии 50 шагов "стенки" остановились и начали обмениваться сначала словесными замечаниями:
-- Ну, Бова, смотри, как бы я тебе морду не набил.
-- А ты, Еруслан, держись покрепче да гляди, чтобы я тебе фонарей не наставил.
Бой по обычаю начали мальчики. Пока "Бову" и "Еруслана" подзадоривали насмешками, мальчишки, как орлята, с криком и удальством налетали друг на друга.
-- Ура! -- кричали мальчишки. -- Вали его, вали шибче! Бей заводских! Не жалей, братцы, чужих ребер!
Скоро одна половина мальчишек обратилась в бегство, и это было сигналом для старших. Мальчиков-бойцов точно ветром сдуло, и поле битвы очистилось. С визгом, со свистом, с беспрестанными криками "ура" стена фабричных ударилась о стену заводских... Почти целый час слышались то резкие удары по лицу, то глухие "под микитки". С голов слетали шапки, несколько человек уже лежало на земле, а кулаки все поднимались и молотили... Наконец одна стена не выдержала и обратилась в бегство. За бегущими кинулись вдогонку, и пощечины и зуботычины сменились ударами в шею. По неосторожности я не успел вовремя ретироваться со своего наблюдательного пункта и тоже получил две-три здоровые затрещины.
Через три дня вернулся хозяин.
-- Жаль мне тебя, Ваня, -- сказал он, -- поздновато мы с тобой приехали: у моих друзей места в меховой торговле нет, а есть в книжной лавке у Шарапова (у Шарапова было две торговли: мехами и книгами). Поступай к нему, посмотрим: понравится -- хорошо, а то в меховую переведет. Главное, служи честно, будь старателен, а старик не обидит.
Дал мне письмо и скорняка-провожатого. Мы поехали в Москву.
