Ч. 4 Жизнь номер 2. Чтоб не растолстели
На первом курсе нас всех постоянно преследовало чувство голода. Мы сидели в столовой за длинными столами и с удивлением смотрели на старшекурсников, которые после завтрака оставляли на своих столах хлеб и масло.
Потом, когда сами стали ими, поняли. Нам также как и им, опостылела еда в училищной столовой.
Утром на завтрак давали три узких куска белого хлеба и кусочек масла, теоретически предполагалось, что в нём 20 граммов, и чай с тремя кусочками сахара. После такого завтрака молодые и здоровые ребята, конечно, к обеду чувствовали себя, как голодные волки.
Иногда обед был таким, что не мог заставить себя его съесть, вставал голодным. Кроме того, первое время не успевал поесть, следовала команда встать из-за стола и построиться. Когда был дома в отпуске, мама удивлялась: «Что ты глотаешь, как баклан?»
Больше всего ненавидел щи из квашеной капусты с кусками каких-то жил, которые назывались мясом. Даже молодыми крепкими зубами эти куски невозможно было разжевать.
Помню, как мой сосед по столу, Коля, из нахимовцев, они называли себя «питонами», задумчиво рассматривая такой кусок, произнёс: «Марью Васильевну, что ли сварили?».
Мария Васильевна была сухонькая злобная старушка-официантка, которая командовала дежурными курсантами, накрывавшими столы нашего курса.
К этому супу прилагалось сопровождение в виде куска селёдки с махрами тонких костей. Голод заставлял хоть частично, но съедать этот набор. Потом во рту долго сохранялось мерзкое ощущение, если не успевал почистить зубы.
Не менее мерзкой едой было второе: та же тушёная капуста с крупинками мяса.
Рачительный начпрод сначала приказывал пустить в готовку капусту, которая начинала портиться. Поэтому, пока ели эту, подпорченную, начинала портиться более свежая.
По праздникам нам давали на второе бифштекс и рис. Бифштексом назывался умело замаскированный молотыми сухарями кусочек сала без признаков мяса. На третье был компот, похожий на кисель, из червивых лохматых сухофруктов.
После окончания училища вместе с дипломом и кортиком можно было смело вручать медицинскую справку из первой части малого офицерского набора: «гастрит, радикулит».
Матросов на кораблях, мы убеждались на морской практике, кормили намного лучше, потому что там не было такого воровства, как в училище. Утром традиционная морская еда – большой кусок белого хлеба, именовавшийся «птюхой», и солидный кусок масла. Вполне хватало до обеда.
Однажды я попал дежурным в столовую училища и понял, что там орудует настоящая шайка жуликов.
А когда посмотрел, как в огромном баке с квашеной капустой внутри ходил в резиновых сапогах с вилами мордатый столовский мичман, который пошутил (!), что он там и малую нужду справляет, я уже не мог к ней больше прикоснуться, сразу отодвигал от себя тарелку.
Без сомнения, нас так плохо кормили, потому что обворовывали. Трудно было бы ожидать иного от тружениц столовой, которым платили гроши. В компании с ними были столовские мичманы и начальник продовольственной части.
Иногда дежурные курсанты на проходной задерживали этих тружениц с килограммами мяса, масла и многого другого. Знал я и о том, что с работниками столовой входили в сговор некоторые нечестные курсанты, дежурившие на проходной.
В ночное время здание училища обходили курсанты дежурного подразделения. Они не раз обнаруживали мешки с продуктами, переброшенные через ворота.
Когда спустя много лет я стал изучать документы в архиве, то узнал, что воровство никто не мог победить - ни в Морском кадетском корпусе (в советское время - училище имени М.В. Фрунзе, которое оканчивал мой отец), ни в Институте благородных девиц в Смольном. Их кормили так же, как нас.
Поваров увольняли, наказывали – бесполезно! Воровство на Руси неистребимо.
