По назначении меня производителем работ я немедля переехал в село Алексеевское, где в грязной крестьянской избе мне отведена была весьма маленькая комнатка об одном окне; в другой комнате жило в страшной грязи многочисленное семейство крестьянина, хозяина избы; ел я то же, что и это семейство. Ремонтные работы полагалось начать с исправления кирпичного свода водопроводной галереи, треснувшего по длине около 10 саж. близ с. Алексеевского. Для этого 6 солдат из водопроводной команды отрыли землю, лежавшую над поврежденным сводом, и разобрали его, а впоследствии 2 каменщика возобновили этот свод и те же солдаты его засыпали землею. Моя обязанность была: а) наблюдать, чтобы эти рабочие не ленились и каменщики клали свод прочно из старых кирпичей, полученных от разборки свода, с добавлением новых, б) вести рабочий журнал, в который вписывать ежедневно состояние погоды, число работавших каменщиков и солдат и еженедельно описание употребленных на работу материалов.
Вот чем ограничивался круг занятий инженера, изучившего высшие математические науки и которому в институте беспрерывно говорили о высокой его будущности и блистательной карьере, а я еще считался счастливцем, так как прямо из института попал в производители работ, другие инженеры несколько лет дожидались подобного назначения.
Все прочие ремонтные работы 1832 г., за исключением перестройки деревянной крыши ключевого бассейна No 3, длиной и шириной в 7 саж., и деревянных распорок, поддерживающих его кирпичные стены, были того же рода; только протяжения повреждений были в иных местах длиннее и перекладывался не только свод, но и поврежденные почва и стены кирпичной галереи и перестраивался акведук над одним небольшим оврагом.
На каждую из этих работ предварительно была утверждена отдельная смета, а в случае надобности и чертежи.
Во время производства работ велся по каждой работе отдельный рабочий журнал; книга же, в которую записывались приход материалов по мере поступления и расход их не менее одного раза в месяц, была общая для всех работ. При объезде инспекторов, ежегодно посылаемых Главным управлением путей сообщения для осмотра работ, ими свидетельствовались эти книги. В 1832 г. инспектором работ в III округе был назначен генерал-майор Потье, который, засвидетельствовав своею подписью все мои рабочие журналы, сделал мне выговор за то, что в одном из рабочих журналов не было мной записано ежедневное состояние погоды, тогда как все 16 ремонтных работ 1832 г. производились на протяжении 20 верст, на котором не было разницы в состоянии погоды. При производстве работ не дозволялось употреблять большого количества рабочих и материалов против указанного в сметах, разве только в случаях, которые не могли быть предвидены при составлении сметы. Эти случаи подробно записывались в рабочие журналы под рубрикой: "особые происшествия". После каждой такой записи составлялась изменительная смета на работу, в которой излагались измененные параграфы утвержденной сметы, и в конце изменительной сметы прилагался общий свод рабочим и материалам по утвержденной и изменительной сметам. Иногда этих так называемых "особых происшествий" было несколько, и по каждому составлялась изменительная смета No 2, No 3 и так далее, и к каждой прикладывался общий свод рабочим и материалам по утвержденной смете, по прежним изменительным и последней составленной сметам.
О каждом "особом происшествии" доносилось по начальству, и оно должно было быть засвидетельствовано в рабочем журнале начальствующими лицами. Эта сложная процедура была обязательна и при самых незначительных работах. Предвидеть в точности число рабочих и материалов, потребных на ремонт сооружения, скрытого под землей, невозможно. Понятно, что для избежания составления изменительных смет в рабочие журналы вносилось не то число рабочих, которое действительно находилось на работах, а сообразно тому, которое было положено по утвержденной смете. То же делалось и при еженедельном записывании употребленных материалов. Некоторых из сих последних не было возможности записывать иначе; например, по смете полагалась негашеная известь, и не было средств измерить, сколько еженедельно выходило извести из творил, в которых она была погашена. Конечно, подобные неправильности были возможны в том случае, когда подрядчик, принявший на себя с публичных торгов поставку рабочих и материалов по определенным ценам, не терял ничего от этих неправильностей; в противном же случае необходимо было прибегать к составлению изменительных смет. Сверх рабочих журналов выдавались подрядчикам или их приказчикам при работах особые книги для ежедневного записывания числа поставленных ими рабочих, которые ежедневно должны были свидетельствоваться производителем работ. Книжки эти прилагались к отчету и обыкновенно во время работ не велись, а по их окончании в эти книжки переписывалось то количество рабочих, которое было записано в рабочих журналах. Подрядчики или их приказчики очень хорошо знали, что записка в рабочих журналах числа ежедневных рабочих и употреб ляемых материалов не согласна с действительностью, а соответствовала утвержденной смете.
Так как в большей части случаев такая записка была им выгодна (сметы составлялись по прежнему урочному положению), то они за записку большего количества рабочих и материалов против действительно употребленного давали деньги тем производителям работ, которые входили с ними в подобные расчеты. Но многие инженеры и слышать не хотели о секретных расчетах с подрядчиками, и те, которые желали вести дело чисто, сильно путались в отчетности, так что в конце концов принуждены были записывать рабочих и материалы в книги как изложено выше, с тою только разницею, что они предоставляли всю выгоду подрядчикам, гнушаясь постоянно всякими с ними счетами, но, конечно, через это могли быть требовательнее насчет доброкачественности поставляемых подрядчиками материалов и исполнения работ. Таким образом, эта пустая регламентация приучала всех производителей работ ежедневно обманывать правительство, а некоторых к казнокрадству. Последние рассуждали, что нет причины, чтобы деньги, которых казна во всяком случае лишится, доставались одним подрядчикам, и потому делились с ними.
Сверх всех означенных книг производитель работ выдавал подрядчикам ежемесячно квитанции, которые заключали в себе итоги рабочих из рабочих журналов и выписки из статей прихода по материальной книге. Против каждого рода рабочих и материалов выставлялась частная цена, определенная предварительными на них торгами, и внизу итог. По этим квитанциям, по засвидетельствовании их директором работ, деньги выдавались из Московского экономического комитета путей сообщения, который заведовал хозяйственной частью по работам, независимо от управляющего округом путей сообщения. Во время работ велась еще книга, называвшаяся алфавитной материальной, в которую записывались поступившие на работу материалы по алфавиту, а именно под буквою А "алебастр", под буквою Б "бревна" и т. д., но случалось, что "сосновые бревна" писались под буквою С, "бутовый камень" то под буквой Б, то под буквой К. Вообще книга эта, цели которой я никогда не мог понять, представляла своего рода курьез.
По окончании каждой работы составлялся так называемый технический отчет по работам и опись оной. В 1-й графе отчета вписывался итог из утвержденной сметы или итог из последней изменительной сметы; во 2-й графе итог действительно употребленных рабочих и материалов, и при малейшей разности в этих итогах требовалось в особой графе указать на причины этой разности. Выше уже объяснено, что разности почти никогда не было. Опись состояла из выписки с утвержденной сметы, за исключением тех пунктов сметы, в которых значились предметы, не оставляющие следов. В случае составления при производстве работ изменительных смет те параграфы утвержденной сметы, которые были изменены, вписывались в опись из этих последних смет. По этой описи работа свидетельствовалась директором работ и посторонним лицом. Затем технический отчет с описью, рабочими журналами, книжкой для записки рабочих подрядчиком, с утвержденной и изменительными сметами и, в случае надобности, чертежами, представлялся через управляющего округом в комиссию для ревизии отчетов, состоявшую при Совете Министерства путей сообщения, а материальные книги в Московский экономический комитет. Повторяю, вся эта сложная отчетность не только не вела к сбережению казенного интереса, но в некоторых случаях была причиной того, что молодые инженеры приучались к казнокрадству.
Ремонтные работы на старом Московском водопроводе производились на протяжении до 20 верст. Это давало мне право получать в рабочие дни разъездные деньги по справочной цене на городские дрожки в одну лошадь, что доставляло мне в летние месяцы, когда производились работы, ежемесячно до ста руб. асс. (28 руб. 57 коп.). Это мне было большим подспорьем при скудном содержании (жалованья 600 руб., столовых 200 руб. и квартирных 200 руб. асс., всего 1000 руб. асс.) (285 руб. 71 коп. сер.). Через год жалованье было увеличено на 90 руб. и столовые на 50 руб., так что все содержание составляло 1140 руб. асс. в год (325 руб. 71 коп. сер.), и я мог завести лошадь и беговые дрожки, хотя этот экипаж был весьма неудобен, особенно по мостовой в городе, по которому я должен был проезжать очень большое расстояние от Троицкой заставы до дома дяди моего князя Дмитрия Волконского, в Штатном переулке{}, близ Остоженки. Овес и сено получал я из имения моей матери, с. Чегодаева, а кучер был из крепостных людей.
Свободное копирование
