Эмигрантские хроники

21.
Следующая тема – о судьбе русского языка в Германии. Для начала вспомню случай, произошедший на моих глазах в Майнце: в городском трамвае ехали двое «русских», громко обсуждавших свои проблемы на родном языке. Рядом сидели пожилые немки. Не знаю, понимали ли они русский, но последовавшая затем тирада была просто замечательной. Одна из немок, раскрасневшись так, что казалось – ещё секунда, и она взорвется, - с возмущением стала выговаривать: «Вы живёте в Германии, поэтому должны разговаривать только на немецком»!
Комментируя этот инцидент: в Германии, кроме коренного населения, проживают до четырёх миллионов турок, около двух миллионов немцев–переселенцев и около двухсот пятидесяти тысяч контингентных беженцев – евреев. Кроме того: итальянцы, марокканцы, палестинцы, греки, поляки, чехи, пакистанцы, пуштуны и т.д. Не слышал, чтобы кто-либо делал им замечания, подобные высказанным в трамвае. Безусловно, немецкий нужно знать: без него не получишь образование, не сможешь получить работу, не сможешь интегрироваться в общество. Но ни мы, приехавшие на ПМЖ или вернувшиеся на родину предков, ни наши дети, не должны забывать язык нашей бывшей Родины – язык великих писателей и поэтов, язык великой русской культуры. Та самая пресловутая предвзятость, о которой я уже писал, движет людьми, на дух не переносящими «русских» и их язык. Этой непереносимости не один десяток лет. Мы знаем, какие сложные отношения были между немцами и русскими, пережившими в двадцатом веке две Мировые войны.
Что происходит сегодня? На самом высоком уровне многие немецкие политики создают из России образ врага. Я не стану упоминать причины, движущие этими политиками – СМИ переполнены аналитическими статьями на эту тему. Волна подозрительности и предубеждения, усиленная немецкими СМИ, грязной пеной оседает в умах простых немцев, не всегда понимающих, что они становятся участниками политических игр. На бытовом уровне это выглядит примерно так: фрау Мустерманн помнит рассказы мамы о «зверствах советских солдат». Она помнит, как сразу после войны, будучи ребёнком, ночами стояла в длинных очередях за хлебом, но она вряд ли теперь вспомнит, как советские солдаты кормили голодных немецких детей из своих полевых кухонь. «Эти русские» для неё, как и для миллионов других немцев, всегда были чем-то вроде комнаты ужасов в одном из аттракционов на сельском празднике: страшно и интересно одновременно. А этот случай произошёл со мной. Я с сыном стоял на автобусной остановке в своём городе. Нас было четверо тем вечером – рядом ожидала автобус пожилая немецкая пара. Дедушка долго прислушивался к нам, потом поинтересовался, не из России ли мы. Я ответил, что из Киева. Дедушка вдруг оживился и стал кричать: «Был бы у меня сейчас автомат, я бы перестрелял всех русских». Он принял нас, наверное, за немцев–  переселенцев, потому и стал таким смелым. Мы ещё долго ехали потом в одном автобусе и они перешёптываясь, часто оборачивались и пристально на нас глядели: видно, дед вспоминал, как выглядели евреи, которых он ставил на край ямы.
Мы жили в условиях разных политических систем. Мы были воспитаны в разных культурных традициях. Похожими друг на друга нас делает одно: все мы хотим, чтобы дети говорили на языке своей Родины.         
Что происходит в Германии сегодня, когда мощные волны беженцев из стран третьего мира захлёстывают её города? Приведу собственный пример: работая в «Ландратсамте» Гросс-Герау, я был неоднократным свидетелем того, как немецкие чиновники общались с соискателями убежища, не знавшими никакого другого языка, кроме языка той местности, откуда они бежали: их всегда сопровождали переводчики. С первого дня пребывания на немецкой земле они обеспечены юридической поддержкой – на удивление грамотно требуют всё то, на что имеют право. На удивление ловко они научились водить за нос контролирующие их государственные организации; вопиюще нагло они ведут себя в лагерях для беженцев, нисколько не опасаясь законов страны, давшей им приют. Во многих немецких учреждениях можно легко найти сотрудников, говорящих на языках народов, постоянно живущих в Германии. Если на прием приходит без переводчика турецкая или марокканская бабушка, на помощь ей тут же призовут сотрудника, владеющего этими языками. Другое дело, когда приходит «русский», не владеющий немецким в полной мере. Ему вряд ли помогут. Не потому, что некому помочь, а потому, что русскоговорящими сотрудниками владеет страх быть обвинёнными в «любви к русским». Даже мне, работнику «Ландратсамта», коллеги делали замечания, когда я по телефону разговаривал на русском. Мой знакомый, великолепный шахматист, по воскресным дням ходил играть в немецкий клуб. Президент шахматного клуба, не знавший ни слова на русском, помог ему решить сложную бытовую проблему. После этого в почтовый ящик немца кто-то стал регулярно подбрасывать русские газеты и журналы – вот такое незатейливое издевательство!
Традиционно русским языком в Германии владеют две категории эмигрантов: контингентные беженцы и аусзидлеры, т.е. поздние переселенцы. Когда-то, поселившись в многоэтажном доме, я встретил во дворе старушку, прекрасно говорившую на украинском. Выяснилось, что будучи репатриированными в годы войны из Поволжья, они попали в глухую сибирскую деревню, населённую высланными в 1939 году западноукраинскими крестьянами – «бандерами», как их тогда называли. Годы совместного проживания и смешанные браки сделали своё дело – немцы заговорили на «мови». Вот так и приехала пожилая немка в Германию, имея украинскую фамилию, детей от смешанного брака и зная не только язык, но и обычаи Украины. Таких примеров множество, но немецкие власти позаботились о том, чтобы приезжие поскорее забыли бывшую Родину. Они настойчиво предлагают «аусзидлерам» адаптировать славянские имена и фамилии на немецкий манер. Так наши Володи, Александры, Андреи, Иваны, Петры, Юрии, Василии, Тимофеи стали Вальдемарами, Алексами, Андреасами, Иоганами, Петерами, Юргенами, Вильгельмами и Томасами. Приезжие часто меняют не только имена, но и вероисповедание. Будучи, в большинстве своём православными, они становятся здесь баптистами. И, если пожилые немцы всё ещё хранят приверженность православию, евангелизму, лютеранству или католицизму, то немецко – русская молодёжь всё чаще уходит в секты. Не так давно возникла ещё одна опасность. В своей статье «О будущем религий в Германии» (Neue Zeiten) Михаил Рушанов пишет: «Религиозность христианского населения в Германии падает и падает. Большинство членов христианской общины считает достаточным посещения церкви в праздничные дни, плюс рождения, похороны, свадьбы. Ежегодно католическую и евангелическую церковную общину покидают более 150 тысяч христиан, растёт число религиозных конвертитов. Христианские церкви в Германии испытывают нужду в священниках и, несмотря на поддержку государства, жалуются на падающие доходы и потерю паствы».
Как вы думаете, куда уходит часть христианской паствы? Если не догадались с трёх раз, поясняю вместе с тем же Михаилом Рушановым: христиане уходят в буддизм и ислам. Я не стану пояснять, почему они избрали именно эти две религии, для этого надо писать отдельную статью. Для примера, чем это может обернуться для всего свободного мира, хочу привести выдержку из статьи, помещённой в газете «Русская Германия». Статья называется «Бомба для Франкфурта»: «Арестованные на прошлой неделе в федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия исламисты планировали совершить теракты в середине сентября. По версии следователей, целью нападений должны были стать объекты на территории Германии. Эта группа исламистов была на подозрении у спецслужб уже давно. В декабре прошлого года один из ныне арестованных «засветился» в непосредственной близи от американского гарнизона в Рамштайне. С тех пор за действиями группировки было установлено усиленное наблюдение. Это позволило полиции контролировать, на какой стадии находится подготовка к теракту, и, дождавшись нужного момента, разоблачить потенциальных террористов. Полиция была в курсе, что члены группировки приобретали большие партии химических реактивов, контролировала все их перемещения, знала и о том, что они арендовали на чужое имя дачный домик. Группа планировала провести теракты в аэропорту Франкфурта-на-Майне и на военной авиабазе США в Рамштайне. В качестве других возможных целей называются организации и места, которые часто посещают американские граждане. Как сообщил глава Федерального ведомства уголовной полиции (Bundeskriminalamt, BKA) Йорг Цирке, всего в группировку, причастную к подготовке терактов на территории Германии, входило примерно 50 человек. Трое из них, непосредственно готовившие взрывы, и были задержаны 4 сентября. По словам министра внутренних дел Вольфганга Шойбле, арестованные являются членами Исламского союза джихада и прошли обучение в лагерях «Аль-Каиды» на территории Пакистана. При аресте они пытались бежать. Одному из них удалось выхватить у полицейского оружие и ранить его, что говорит о серьезной боевой подготовке арестованного. Или, наоборот, – о несерьезной подготовке полицейского. Даниэль С. (Daniel S.), Фриц Г. (Fritz G.) и Аден И. (Aden Y). Два немца, ПЕРЕШЕДШИЕ В ИСЛАМ СОВСЕМ НЕДАВНО, (выделено мной) и один турок. Их взяли в горах, в доме, где исламисты хранили химические реактивы. Из 730 килограммов 35-процентной перекиси водорода могла получиться взрывчатка мощностью 550 кг в тротиловом эквиваленте».
Ослабление позиций христианских церквей в Германии вполне закономерно. Разочарованные в идеях христианства, люди ищут для себя выход из создавшегося душевного тупика, часто впадая в крайности. Кстати сказать, до недавнего времени канонические христианские церкви в Германии носили название «греческих» с отправлением служб на греческом языке. B Майнце, в небольшой церковке, примостившейся к стене разрушенной во время войны церкви батюшка, из выкрестившихся в православие немцев – католиков, проводит службы на греческом и русском.
Для тех, кто сомневается в правдивости моих записок: немецкое государство НЕ ЗАПРЕЩАЕТ русский язык в Германии и не препятствует работе билингвистических образовательных учреждений (детские сады, воскресные и церковные школы, центры русской культуры и языка). Некоторые коммуны бесплатно предоставляют помещения для проведения занятий в «русских» воскресных школах и разрешают проведение акции «Бессмертный полк», как это было во Франкфурте-на-Майне. Я не обладаю информацией о положении по всей стране, но даже то, что я знаю наверняка, свидетельствует: подобные факты не часты и большинство инициатив «русских» культурных и общественных центров материальной поддержки не получают. Особняком в этом ряду стоит мюнхенский центр «Мир» - в Германии, во взаимодействии и при поддержке правительства Баварии, он проводит самую оживлённую работу на ниве русской культуры. Не даром же именно Мюнхен является признанной культурной столицей страны.
Проблем на пути сохранения русского языка и русской культуры в Германии много. Хочется выразить маленькую надежду, что лет через двадцать в Германии кто-то ещё будет читать книги на русском языке.