Эмигрантские хроники

7.
Итак, первые тридцать долларов. Разделив в уме эту сумму на три, я получил печальный результат: за три месяца работы я на метро потратил больше, чем смог заработать. Потом были ещё несколько заключённых сделок, но всё равно заработок оставался нищенским. Так построена работа этих компаний – львиная доля посреднических денег оседает в кармане хозяина. Рядовые риэлтеры получают копейки от сделки, в которой участвовали лично. Базу данных выставленного на продажу жилья рядовым сотрудникам предоставляет фирма. Фирма так же контролирует, не пользуется ли её сотрудник данными из этой базы в личных целях. Если в течение трёх месяцев сотрудник не совершил ни одной сделки, его увольняют. Не согласен, не хочешь работать на таких условиях – адью! Потому и пестрят газеты ежедневными объявлениями о найме новых сотрудников. Торговля недвижимостью стала особенно востребованной в девяностые годы, когда тысячи обнищавших граждан пытались как-то выжить, продавая последнее, что у них оставалось: жильё. Я знал в Киеве нескольких очень богатых риэлтеров, работавших на себя, а не на дядю, но это была элита, не опускавшаяся до продаж квартир в хрущёвках на городских окраинах: в их компьютерных базах находилось элитное жильё. За обладание правом представлять интересы продавцов такого жилья они были готовы драться в прямом смысле этого слова.         
В агентстве я работал десять месяцев. Возможно, я и дальше продолжал бы торговать недвижимостью, но однажды, в почтовом ящике я нашёл конверт с логотипом «Дойчепост». В конверте лежал сложенный втрое лист бумаги, в котором сообщалось, что Правительство ФРГ поздравляет меня с получением статуса «Контингентный беженец». Для переезда в ФРГ мне отводилось шесть месяцев. К моменту получения этого письма вопрос «ехать или не ехать» уже не стоял: жизнь сама распорядилась моим будущим.
Теперь нужно было получать загранпаспорта для меня и членов моей семьи. Одним из обязательных условий выдачи паспорта было предоставление справки об отсутствии работы: для этого мне нужно было получить рассчёт. «А как же жить, что кушать, если я лишусь даже того скудного заработка? И как быть моей супруге, ведь она тоже должна получить рассчёт», - думал я.
Была надежда, что директриса пойдёт навстречу и даст справку для ОВИРа, не увольняя меня, но она была непреклонна. Чуть лучше отнеслись к супруге – ей позволили работать почти до самого отъезда. На сборы ушло три месяца. Не обошлось и без нервотрёпки – уже готовые загранпаспорта внезапно пропали. Милицейская дама в чине майора разводила руками и честно смотрела мне в глаза, будто приглашая к размышлению о том, каким способом пропажу можно отыскать. Придя к ней на приём в очередной раз и в очередной раз увидев эти честные глаза, я заявил, что пойду к генералу. Меня сейчас же попросили зайти после обеда, и в два пополудни я уже держал пропавшие паспорта в руках. Долго решали, как будем добираться до нужного места. В конце-концов решили нанять микроавтобус: реклама обещала доставку «до порога». Теперь нужно было собрать какую-то сумму денег – на билеты, на дорогу, на первое время в Германии. Перед самым рассчетом в риэлтерской фирме я смог левым образом заработать небольшую сумму, но этого было мало. Пришлось занимать у сестры. Автобус обошёлся в шестьсот марок на четверых, отъезд назначили на вторую декаду февраля. И вот, когда до отъезда осталась одна неделя, супруга преподнесла сюрприз: заявила, что никуда не поедет. До сих пор не могу сказать определённо, что подвигло её передумать. Есть версия: она поддалась на чьи-то увещевания. Знаете, есть такая категория «друзей», мечтающих о том, чтобы у соседа корова сдохла. Знаю наверняка, что среди её сослуживиц одна такая «соседка» была. По совпадению или как, но жена «пошла в отказ» именно после того, как сходила на работу попрощаться.
...Я сидел и думал, что же теперь делать? Конечно, я мог бы ехать один, но у меня даже в мыслях не возникало такое. При всей сложности наших отношений, возникших в последнее время, я не представлял себе жизни без моей семьи, без моих пацанов. Тогда я сказал, что тоже решил остаться. И случилось чудо: день спустя жена оставаться передумала. Дождливым днём тринадцатого февраля 2002-года мы покинули Киев. Мы ехали в другую страну, в полную неизвестность, а мне казалось, что неизбежные трудности сплотят нашу распадающуюся семью.