автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Ivan_Timofeyev » О Борисе же царе

О Борисе же царе

01.11.1598
Москва, Московская, Россия

[3]. О Борисе же царе

 

Тот же придворный и вельможа[1] притворством, а не на самом деле показывая себя кротким, все время своего правления обольщал людей искажением правосудия — из среды низких своих приверженцев, среди которых (ранее) был сам, многих с (занимаемых ими) низших степеней лестью (перевел) в высшие, так что они превзошли высших и более благородных, а потом, когда достиг предела своих желаний, обманул общие надежды. Во главе (приверженцев) он имел некоего наставника и учителя[2] своему злу, искусного во всяких злых кознях, (наставляющего его), как ему перейти от низших (степеней общественного положения) на высшие, от малых на великие, и от меньших на лучшие и одолевать благородных, — древнего мужа, который был приближен к государственным тайнам наших премудрых предшествующих царей, имеющего уже много лет и цветущего глубочайшими сединами старца; без него ни одна правителей тайна, ни одно постановление, связанное с установлением законов по управлению землей, не совершалось, потому что он был очень опытен в делах среди соименных ему (т. е. дьяков). И среди имеющих высокие чины членов синклита — другого, подобного ему, до дня его смерти и после него до настоящего времени не находилось. Вот какого этот желатель царства нашел себе учителя, подобного себе по злобе и нраву! Помощником первому во всем был его меньший единоутробный брат.[3] Они были начальниками над сословием дьяков,[4] и действительно эта честная пара, эти два брата были достойны своего положения при царе, ради их разума вместе с чином и ради их земного любомудрия, кроме иных многих достоинств. Между обоими ими и тем (Борисом) существовала немалая, на кресте утвержденная клятва, чтобы им троим управлять царством. Кроме этих (двух), еще и иных многих, о том же для него старающихся, этот высокопоставленный "старатель" имел при себе, но не таких, как они. Спустя некоторое время, когда он достиг высокого положения, он нарушил данную двум братьям клятву и хотя не убил, но не убоялся сделать им зло, как и прочим: (именно) обоих их, как некий зверь, обратившись назад, зубами своими укусил, — оставил им жизнь, но изнурил их бесчестным и медленно текущим многолетним существованием и, отняв, лишил их имущества.[5] Так он заставил их проводить жизнь до самого гроба, не поставив ни во что такое их ему служение, так как и на царство он ими был посажен, — (говоря) сравнением, как бы на небо ими был вознесен; он был самому себе душеубийцей, преступившим клятву; как они ему даровали несвойственное, так и он им тем же (несвойственным) отплатил. Каким служением другой кто ему мог угодить? если бы и голову свою за него положил, ничего бы не успел. Что было дороже и выше царства, — а и это, по получении, им было ни во что поставлено. А эти двое, о которых ранее сказано, и головы свои и души за него противоестественно положили, но ничего не получили, напротив, больше себе повредили, — отлучив себя от бога и людей. Из сказанного же читающие, которые в жизни его не видели и не слышали о нем, узнают нрав этого захватчика.

 

* * *

 

Когда он (Борис) восходил на верх всей царской высоты, к прочим утверждениям себя (на ней) он придумал прибавить еще и это: для закрепления его избрания пусть все люди, начиная с первосвятителя и всего синклита, даже и до самых знаменитых, напишут с подписями своих правых рук великую заповедь на бумаге, закрепленной (печатями).[6] Кроме этого, он не побоялся дерзнуть и на то, чтобы снять печать с запечатанного гроба и положить эту (хартию) в золотом ковчеге в раку к святым мощам русского первосвятителя, среди святых дивного чудотворца Петра, которую первые благочестивые самодержцы, а лучше (сам) бог от самого ее создания крепко утвердили, так что в течение многих лет ни святители, ни цари, занимавшие самое высокое положение, не осмеливались никогда ее открывать, как и прочие. А он, научаемый своими льстецами, твердыню этого многолетнего почивания дерзко раскрыл и внутрь ее эту полную любви к миру хартию — ненадежное утверждение своего лукавства — без стыда, как к простому мертвому телу, грубо бросил, принудив к этому и святителей, и после поругания этого киота через распечатание, опять в нем того (св. Петра) затворил. Он думал, что, полагая там эту (хартию), через нее получит утверждение, и его царствование будет благополучно и вечно, но в этой своей надежде он всецело обманулся. Простите меня, читатели, если я более, чем следует, смел, и да не опозорится вторично гроб, но досмотреть это следовало бы. Да не будет этого! Но, как некогда на собрании четвертого святого вселенского в Халкидоне собора,[7] еретики для обнародования положили в гроб св. Евфимии неправославное свое писание, и оно оказалось отвергнутым, (лежащим) в ногах ее, так и того писание — святителем Петром, верю, было не принято, потому что было задумано против воли божией, а не как православное, некогда положенное святыми отцами, которое было хорошо принято св. мученицей и, очевидно, как угодное богу, удержано на груди преподобной, в правой руке ее, и его двое св. отцов, уже умерших, подписали как свидетельство согласия православных.

Таким (как Борис) людям дверь дерзания на подобные (дела) непозволительно открылась уже давно, возможно — от самого (того времени), когда прекратились (истинные) самодержцы. Ранее упомянутый Борис, ради большей своей славы, начал к прочим заботам о кажущемся ему (лучшем) устроении земли присоединять (меры) к обновлению царства, начав с изменения чинов, — от первых и до последних. Вследствие таких действий тогда со всеми происходило то, что простые без всякой меры и времени возводились им на места благородных, ради того, что первые наушничали ему на вторых, как об этом подробно рассказано ранее. Этими распоряжениями о водворении низких на места благородных он в сердце благородных вонзил глубоко обдуманную и неугасимую стрелу гнева и ненависти к себе, что потом и нашло свое завершение, — после того, как он нанес им в последующее время вместе с этим и другие оскорбления. Вслед за этим он, а еще более такие же, после него бывшие, превратили в ничто должности начальников, следующих за первыми вельможами, действительных (настоящих) дьяков, которые в этих чинах состояли и почтены были данной властью по избранию и благоволению, без всякой награды отказывая им, а на их место на долгий срок назначили поставленных за взятки. Эти не привыкли (к делам) и не знали совершенно того, что в достаточной мере и самостоятельно постигли наученные долгим опытом изрядные дьяки, опытные в управлении и в постепенном движении текущих дел. Те же едва только немного и несовершенно умели каждый при начертании своего имени пером на бумагах криво, как бы не свою, трясущуюся протащить руку и ничего более. На прочее же, что было свойственно подобным чинам, они были никак не способны, разве только на явное и тайное совершение зла, на то, что противно добру; и они были очень искусны, и ревностны и пригодны на всякое неизмеримо бесстыдное дело. Они отбросили от себя великий страх, и божий и царский, облеклись самовластно в бесстрашие и имели в себе только одно готовое, укоренившееся от рождения, злое желание и умение — богатство своих господ по-язычески безжалостно, не глядя назад, разорять, а свои ненасытные сундуки бесстыдно, а лучше сказать, бесстрашно наполнять.

Более чем о другом необходимо сказать и о том, что здесь, среди нас, делали такие (люди) в настоящее время. Все, что подчиненные им приготовят в бумагах — нужное или ненужное, — они принимали все всегда без рассуждения, охотно и беспрекословно, как правильное, не понимая, нужны ли (тут) подробные или краткие слова. (Это делали они) не только потому, что слова были изложены красиво, как требовалось временем, но по примеру характера и обычая неразумных свиней: когда кормящие их дают им для питания хорошую или плохую пищу, они не отказываются — солоно ли что, или пресно. И даже если что и смертное (ядовитое) — растворенное и скрытое — принести им, они этого не понимают; то же разумей и о тех, о которых сказано ранее. Пред подчиненными им они бывают немы, так как принимают от них чрезмерные взятки, побуждаемые к этому своею жадностью, что и связывает их уста. Подобно тому, как на трапезах богатых слуги лишаются и тех малых крупиц, (которые падают со стола), они (богатые) и великое и малое, и верблюдов, и комаров, то и другое вместе сами пожирают, не разбирая. И я не понимаю, по каким побуждениям подчиненные им в таких случаях остаются покорными. Чрез них и им и всем вообще близким мне людям было причинено зло, кроме других неисчислимых напастей, и от изнурения, — даже до того, что в этих нуждах многие скончались, и количество их бедствий даже сами случившиеся там зрители не могут передать в словах слушающим и читающим, которые сами каждого из них не видели. Не стану удлинять слово, но как пишется: не следует слепому вождю вручать (дела) церковные и вверять монастырь расточителям, а неумелому кормчему управлять кораблем, — вредно также к управлению в городе людьми допускать невежд, крохоборцев и мздоимцев, на это только одно время и поставленных, а никак не на добрые (дела), потому что "злое дерево доброго плода не приносит" и прочее. Горе пастве, в которой пастырь дремлет, и монастырю, который расхищают расточители, и кораблю, которым управляют неопытные, и городу, плохо управляемому мздоимцами. И если первый стал губителем стада, последний явился предателем города: пасомых уже пожрали звери, а монастыри до того опустели, что и основания их уничтожились, опрокинутый корабль погрузился (в воду), хотя и не утонул совсем, — это есть Христова церковь, а самый город весь окончательно разорен был разрушителями до того, как будто его и не было. Итак, как раньше сказано, повсюду многие один за другими, за худыми более худшие стремились к власти, и день за днем и один за другим с злою ревностью устремлялись на злые (дела), чтобы ни один из них, даже и самый худший из всех не остался непричастным этому несвойственному им званию.[8] Совершаемые такими людьми злодеяния были допущены из-за молчания тех, кто стоял у власти и не запрещал им страхом, или из-за бессильной слабости, потому что не истекло еще определенное им время. Они не предполагали, что исполнению их желания способствовало, по попущению (божию), и самое время; к этому надо прибавить, что мы тогда переживали и временное отсутствие управляющей главы,[9] но это только до дня восстановления власти — согласно с притчей, когда владыка дома, придя, захочет тщательно договориться со своими рабами об условиях управления домом.[10]

Ум имеющих свое мнение повергает в смущение и перемена в России мест тех, которые (занимали) должности первых святительских престолов, — именно переименование их чрез возвышение титулов с низших на высшие.[11] Это произошло при благочестивом царе Федоре, при управлении (царством) того же Бориса, а именно: митрополит переименован был патриархом, архиереи стали митрополитами, а епископы — архиереями. Об этих священных возвышениях я не осмеливался (говорить), присоединяя речь о них к другим делам гордости Борисовой, чтобы не прогневать бога, так как они совершились во дни благочестивого царя. Ныне меня постоянно смущает то, что это происходило при того (Федора) державе и при заведывании делами того же гордеца и так как было началом его гордости и стало неполезно тем из начальствующих, которые этим красовались. Не следует оставлять без расследования, от бога ли это дело, чтобы верные утвердились, а колеблющаяся мысль укрепилась.



[1] Ов убо куртес и доместик  - придворный (латинск.); имеется в виду Борис Годунов, который при царе Федоре носил титул "правителя, слуги и конюшего боярина и дворового воеводы и содержателя великих государств царств Казанского и Астраханского".

 

[2] Наставника и учителя си име . Наставником и учителем Бориса Годунова назван думный дьяк Андрей Щелкалов, ведавший при Иване Грозном и Федоре Ивановиче Посольским приказом.

 

[3] Бе же сему мний соутробный, на те с ним оному споборник  - брат Андрея Щелкалова - тоже думный дьяк, Василий Щелкалов, сменивший брата после его смерти в 1595 г.

 

[4] Первоначальницы суть в самописчих . Братья Щелкаловы выделялись среди прочих дьяков как талантливые политические деятели.

 

[5] Обоих... многолетно бесчестным и влачащимся житием, живот их продолжив, изнутри и отъятием имений лишив . При Борисе Годунове дьяки Щелкаловы были в опале, так как Годунов не доверял им.

 

[6] Скрижаль велию на хартии... да напишут с подписанием своих им десниц . При избрании на царство Бориса Годунова была составлена избирательная грамота, на которой подписались представители всех сословий, участвовавших в избрании нового царя. Один список этой грамоты был положен в царскую сокровищницу, другой - в ризницу Успенского собора. Тимофеев говорит, что этот второй список был положен в раку митрополита Петра. В грамоте между прочим значилось: "Всем ослушникам царской воли неблагословение и клятва от церкви, месть и казнь от синклита и государства; клятва и казнь всякому мятежнику, раскольнику, любоприятельному, который дерзает противоречить деянию соборному и колебать умы молвами злыми, кто бы он ни был, священного ли сана, или боярского, думного или воинского, гражданин или вельможа: да погибнет и память его во веки (И. Г. Р., т. XI, гл. 1, стр. 14).

 

[7] Четвертаго святаго иже в Халкидоне собора . Халкидонский вселенский собор был собран в 451 г. в городе Халкидоне, расположенном на правом берегу Босфора, против Константинополя.

 

[8] Иже бы ни единую... оного им несвойственна чина не непричастну остати . Здесь Тимофеев говорит о тех новых людях, выходцах из дворянства, кому Иван Грозный, Борис Годунов, а за ними - самозванцы вручали ведение правительственных дел и власть над подчиненными. Эти люди, по мнению Тимофеева, не умели разобраться в делах, думали только о своей выгоде и причиняли большие бедствия государству.

 

[9] Господство безглавное со времяны прижиша . Тимофеев говорит о времени, когда в стране не было царя, т. е. о годах 1610-1612.

 

[10] Дому владыко, пришед, восхощет испытне стязатися с рабы о словеси приставления домовна . Ссылка на одну из евангельских притч.

 

[11] От нижайших на высочайшая имен возведением пришествие . Тимофеев говорит о происшедшем при Федоре и правителе Годунове учреждении в Москве патриаршества и вытекавшем из этого возведении некоторых епархиальных архиереев на высшие степени иерархии.

 

23.07.2022 в 20:36


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама