10 февраля 1998 г.
Парализованы в исчерпывающем смысле слова – В. своими обещаниями-просьбами вынуждает сидеть на телефоне и компьютере, не выходя по другим – весьма неотложным делам. Например, в налоговую инспекцию, в ОВИР – ради того, чтобы оформить приглашение Ванюше. Говорит В.: позвонят в 10, затем – в 12, затем – в 13, затем в 18, и так – уже ровно десять дней. И все это – чтобы «Автограф» вышел к 10, хотя бы к 11, 12 февраля, в дни памяти Пушкина. Увы…
Сидим при телефоне и сейчас, нутро, кажется, разлетится на части. Я вынуждена глотать тазепам, Валя сердечное и ношпу.
В., что называется, не выдает никакой информации, никаких деталей, ни имен, ни даже названия (точного) фирмы, с которой, якобы, ведутся переговоры. Парализуя меня еще и в том, что десять дней я не могу позволить себе сама связаться с «Русскими усадьбами», боясь «перебежать дорогу» ведущимся, якобы, переговорам: в числе участников их, якобы, и «Усадьбы». Сейчас 13 ч. 15 минут. Звонка, твердо обещанного, нет снова. Валя, как тигр, ходит по квартире, как в клетке, меряет метры уже больше часа. У меня – все поджилки играют, как будто их кто-то трясет изнутри.
Похоже на издевательство со стороны В. Стиль невнятицы, который он навязывает нам, становится просто нестерпим. Подумываю о том, чтобы прекратить с ним всякие контакты. Жаль – газету не сделает никто. Нет больше таких дур, как я.
Шофера нет, как нет. Вчера обещал (нашли его с помощью его отца) принести документы на машину – и с концами, снова исчез… Беда не приходит одна. Черная полоса – не хочет отступать, 6 недель (из 52) нового года прошли в невероятном, диком абсурде, не поддающемся никакому контролю. Затягивает могучая внешняя сила, как в воронку, как в небытие… Плохо, плохо…
Бессилие страшно. Кто же так гневается на нас? Небесная сила? За что? Хотелось бы понять – за что?
По версии В., в переговорах участвуют три стороны – наш комитет, вернее, «Автограф» (а он, так сказать, – шеф-редактор, и ведет переговоры по праву шеф-редактора), «Русские усадьбы» (фамилия скрывается), «Майский чай» – точное название скрывается – то ли фирма в целом, то ли ее какая-то часть – а в газете должно быть все названо скрупулезно точно. В связи с сокрытием фамилий переговорщиков, я не могу звонить руководителю «Русских усадеб» – Ивановой - даже по текущим делам – в связи с подготовкой конференции общероссийской с участием СНГ – об усадьбах, где бывал Пушкин. В связи с отсутствием точного названия фирмы – пять дней мы не можем отойти от компьютера, так как заранее заготовить вклейку на оригинал-макет нельзя. В отсутствие вклейки можно сутки-двое потерять еще и на типографии, т.к. если Валя пойдет по другим делам, некому будет ехать в типографию. Сама я этого просто не осилю. Мы становимся жалки, смешны, парализованы морально и физически. А ведь «Автограф», строго говоря, – единственное, чем наш партнер козыряет в ответственных для него ситуациях. Из Комитета по культуре области (даже чиновники!) сказали мне вчера по телефону – к вашей газете все относятся очень серьезно; вы нам очень помогли (с Захаровым, с усадьбой). Господи, как я пытаюсь занять себя то тем, то этим, чтобы до физической боли не страдать. Фактически измываясь над нами, В. бережет свои нервы, надрывая наши. Многие говорили: «С ним нельзя иметь дела!» Мы сами виноваты, что связались с ним так плотно в самых важных делах. Думаю, что Пушкина имя для него – поплавок. С каждым часом это очевидно все более, все более наглядно. Не зря – выходец из номенклатуры СП СССР, проводник и приверженец нынешних яростных патриотов, хотя со словами – он более осторожен, чем большинство из них.
Сейчас 14.00 – звонков нет и, уверена, до вечера не будет. Значит, и завтрашний день — кошке под хвост. Валя успокаивает меня – отдыхай, читай, прими этот пустой день как окошко для отдыха. И я очень стараюсь, но, видимо, ждать тоже можно, хоть и тяжко, все-таки чего-то понятного, определенного. Мой организм становится все менее и менее ориентирован на терпение, как ни заставляй его это делать.
Свободное копирование
