Стройотряд после первого курса считался обязательным. Нас разбили на два заезда по две недели и увезли на станцию Карачи, что примерно в полпути между Новосибирском и Барабинском. В стороне от станции, на берегу шикарного солёного озера, на водах которого можно было лёжа на спине читать газету, (почти Мёртвое море) стоял санаторий с лечебными грязями из того же озера. Нам предстояло принять участие в создании промежуточного строения, соединяющей два корпуса сталинской постройки.
Свою карьеру бойца я начал с подсобного рабочего при каменщике. Занятие нехитрое: прими окорёнок с раствором, поставь поудобнее, успевай лопатить раствор на кладку и подавать кирпичи, или их половинки и четвертинки. Чем выше квалификация каменщика, тем больше хлопот. Асы кладки требовали до трёх подсобных! Выводить углы и простенки – удел профи.
Со временем сделал карьеру, стал стропальщиком. Тельняшка, не понять каким образом доставшаяся, была изодрана тросами напрочь. Сезон подошёл к концу, и я честно отправился на вокзал с компашкой, предвкушая свидание с цивилизацией.
Первым пунктом программы было приобретение двух бутылок «Очи чёрные» в буфете вокзала. Как-никак – заработали! Потом поезд, общий вагон, Новосибирск – Главный.
После ужина дома, я вспоминаю, что вечером уезжает группа, которая должна сменить нас. Не долго думая, сажусь на пригородный поезд, еду на вокзал, нахожу сменщиков и пытаюсь их проводить. В итоге я возвращаюсь на стройку, ребята возвращают мне тельник, находят недостающее снаряжение, и я опять в строю! (обрати внимание – дело было на трезвую голову).
Домой дал телеграмму, чтобы не волновались. Наступил новый сезон. Получил повышение. Назначен начальником растворного узла! Обязанности простые: отсеять на кроватной сетке кубик песка, залопатить его в загрузочный ковш, добавить цемент, известь и, загрузив эту смесь, долить воды и включить растворомешалку. По мере готовности, принимать от кранового окорята и, загрузив, отправлять наверх.
Во второй заезд к группе первокурсников присоединили второй курс. Группа ЭТ-2-66. Ребята из «полупроводников». В основном, это были парни из институтского диксиленда. Снова работа, замечательная столовка в совхозе неподалёку, изумительные закаты над озером под звон комариного аккомпанемента.
Последний выходной августа в этом знаменательном году был объявлен «Днём строительных отрядов!», У меня до сих пор хранится значок, выпущенный к этому событию. Спасибо Володе Голубчикову. Надеюсь, в Германии этот коренной алтаец нынче пришёлся ко двору.
Среди мужского состава второкурсников затесались несколько девиц. По случаю торжеств рождения Всесоюзного отрядного движения был устроен небольшой праздник. Работы уже были свёрнуты, заработанные деньги – на руках. Сухого вина не очень много, по сравнению с количеством участников, а посуды для пития набрали с превеликим трудом на всех.
Вовка Мумриков, сакс-баритон из банды Втюрина, на слух, по тактам, раскатывает вино по разнокалиберной посуде (от случайно заплутавшей деревенской гранёной стопки, до двухлитровой банки). На полу расстелены одеяла и, по случаю отсутствия электроснабжения, случайно расставленные свечи.
Спустя час с небольшим, все рвутся в ночную, комариную прохладу. До отхода поезда не более двух часов.
Не зная, почему, я прилепился к недосягаемой девчонке второкурснице. Из меня попёрло гусарство. Сначала мы пригубили вино из одной посудины, потом, выйдя на ночную улицу, поднялись на леса третьего этажа. Толпа, не спеша, осваивала свежий воздух.
Не знаю, что нами руководило в дальнейшем, но это было!
В последний день мы положили перемычки на простенки. Голые перемычки, положенные на раствор несколько часов назад. Перемычка, - это бетонный брус, шириной в десять дюймов и в высоту не больше того же. Длинна этого сооружения около трёх метров. Справа три этажа, слева стальные трубы лесов и замечательная ночь под нами. Лия в удивительном светло-сиреневом платье из прозрачных цветов.
Сломя голову, я пробегаю по перемычке и стою на простенке (не более двух на два, если измерять в кирпичах). …И это создание летит следом! Потом мы добегаем до конца стены и спускаемся во двор. Там начинается обычный трёп, а мы хотим уйти туда, где просто можно помолчать, почувствовать отсутствие всех.
Самый идеальный вариант, это подняться в чёрное августовское небо вдоль хребта башенного крана, который терзал меня в течение лета, миновать конуру крановщика, и по стреле доползти до прожектора, горевшего на финише нашего пути и освещавшего этих маленьких наших собутыльников, исполнявших под нами скучный броуновский танец.
Как мы нашли путь назад – лучше не рассказывать. Потом был «посошок», сборы и поход на станцию.
Ночью мы с Лёкой тряслись на верхней боковой полке общего вагона, пытаясь приспособить её рюкзачок под две головы. На Новосибирске – Западном сошли с поезда и, потихоньку, по улочкам ещё не проснувшегося города, стали подниматься в сторону «Башни», Блюхера 10, кв. 27.
Знал бы я тогда, что часть этого пути, от родильного дома, где ты появишься на свет, до её дома, повторю через пять лет с тобой на руках, вернее на руке.
Аккуратно довёл до дома, потом пешком добрался до вокзала – Главного (транспорт через коммунальный мост ещё не ходил в такую рань), дождался электричку и, вломившись в наш дом на Береговой, аккуратно заснул.
Свободное копирование
