ххх
В Успенском соборе Кремля мы с моими друзьями, иеромонахом Арсением и иеромонахом Сергием, прикладываемся к иконам... Никто нас не останавливает, и отец Арсений , подойдя к открытой двери в алтарь, спрашивает у дежурного разрешения войти внутрь алтаря. Дежурный разрешил ему войти, позволил приложиться к гробнице святителя Петра. “На гробнице, - рассказывал отец Арсений, - лежит газета. Да что с него взять! Он не понимает, у какой святыни сидит. Хорошо хоть разрешил приложиться, и то слава Богу. Я его попросил убрать газету...”.
Теперь, когда в Кремле идут службы и мы можем молиться у своих святынь, я понимаю, насколько прав был поэт А.Солодовников, написав:
Не спят святители, не спят
В кругу погашенных лампад.
Не спят и молятся, предстоят перед Богом день и ночь за нас, за русский народ. Они, святители наши, вымолили у Бога возможность для нас молиться у их святынь.
ххх
1956-1970 гг.
То, что наши гости священнослужители ходили по Москве в рясах, было большим исключением из правил того времени. В те годы я практически больше никого в рясах в Москве не видел. Ехал как-то в метро, задремал, открываю глаза: напротив меня сидит епископ Гермоген в костюме. Перебегаю дорогу на Старом Арбате напротив магазина “Электротовары” и сталкиваюсь с каким-то мужчиной, бегущим с противоположной стороны, разбегаемся, оглядываемся, и вижу... епископа Пимена, тоже в костюме. Иду по улице Горького (ныне Тверской), а навстречу мне Архиепископ Борис - в макинтоше... На Профсоюзной улице как-то встретил Архиепископа Киприана в пальто, который рукополагал меня в священники... А на Комсомольском проспекте мы с матушкой раскланивались с Архиепископом Питиримом, прогуливающимся в плаще (я одно время работал у него в редакции).
Летом священника всегда можно было узнать : небольшая бородка, как правило - короткие волосы, темные брюки и светлый желтоватый чесучовый пиджак, а на голове тоже светло-желтая шляпа из рисовой соломки... Особенно выдает лицо - сразу видно, что батюшка, а не художник.
ххх
1956-1963 гг.
На горке у дома стоят ребята, мои товарищи, а я выхожу из такси и открываю дверцу: из машины выходит епископ Венедикт, в рясе, с панагией на груди и посохом в руке. Ребята, открыв рты и оставив разговоры, смотрят на нас. А Владыка важно с поднятой головой спускается по шаткой лестнице к нам в подвал, где темно и ничего не видно после яркого солнечного света. Епископ Венедикт мог остановиться в Чистом переулке, где на втором этаже была гостиница для архиереев, но он любил останавливаться у нас и в течение примерно семи лет приезжал и подолгу жил в нашем подвале. А моя мама за ним ухаживала.
ххх
Рассказ владыки Венедикта
Дело было в Сибири. На пароходе приплывает новый архиерей, епископ Сергий (Ларин), который долгое время был в обновленчестве. Все епархиальное управление вышло его встречать, среди них были и женщины, а вокруг стояло много верующего народа. Владыка выходит, приближается к сотрудникам епархиального управления, всех приветствует и начинает... целовать руки женщинам (!?).
Верующие бабушки, пришедшие взять у Владыки благословение, стали плеваться и разошлись ни с чем.
ххх
Самой большой радостью в Хамовниках был храм напротив дома: акафисты, службы, батюшки, - до всей этой благодати было рукой подать. Пусть мы жили в подвале, но сторона была солнечная, и уезжать оттуда мы никуда не собирались. Мама и бабушка жили там с 25-го года, а я с 38-го. Но в начале 60-х заговорили о выселении, и мы очень испугались, так как выселяли в новые районы, в которых не было храмов. Мы просили святителя Николая, Божию Матерь и Господа о том, чтобы нам не уезжать далеко от храма. Кто-то упомянул о возможности переехать в “квартиру за выездом”, я начал хлопотать: ходил, объяснял, просил, - и милость Божия над нами совершилась - мы получили комнату на улице Ефремова, что между Николо-Хамовническим храмом и Новодевичьим монастырем. Мама так радовалась, будто в рай попала. Она стала прихожанкой сразу двух храмов, да кроме того каждый понедельник ходила петь акафист преп.Серафиму Саровскому в Обыденский храм Пророка Илии.
Главное - желай Божьего, и Господь всё даст. И магазины у мамы были под боком, и “Океан”, и столовая, и Усачевский рынок, и ярмарка в Лужниках, и кругом её любимые “гульки”, которых она никогда не забывала.
Потом мы переехали в Беляево... Но там тоже вскоре открыли храм. Да и теперь мама лежит рядом с храмом на родном Даниловском кладбище. А я молю Господа, чтобы Он и меня упокоил рядом с этим храмом и рядом с мамой, чтобы лежать очень грешному батюшке под иконой "Споручница грешных", что смотрит на меня с маминого креста.
Свободное копирование
