Я бывал в монашеских кельях. В келью к монашке может зайти только королева страны (в Китае таковых уже не было), настоятельница - всегда вместе с какой-нибудь сестрой (Ватикан уже все знал о лесбийской любви и принял меры), священник и врач - в сопровождении настоятельницы. Келья монашки - метров восемнадцати площадью, стены - из небеленого бетона, простая мебель: кровать, стол, стул, гардероб, этажерка для книг. И распятие на стене.
У монахов-францисканцев кельи были просторнее, и в них царил беспорядок, как и полагается в комнатах холостяков. У одного святого отца я заметил корзинку для бумаг, доверху набитую скорлупой от съеденных крутых яиц. Он, наверное, два или три месяца не выносил мусор.
Иезуитам-профессорам полагалось две комнаты. Первая - приемная, в которой находились круглый стол и стулья для приходивших на консультацию студентов. Во второй комнате, кроме спальной мебели, стояли письменный стол и этажерки для книг. У отца Ришара, профессора экономической географии, огромные стопки книг лежали не только на столе, но и на полу, а также и на кровати. Мне было забавно представлять себе, как он вечером убирает с кровати штук сорок-пятьдесят толстых томов. Я думал, что, может быть, он делал это специально для похудания: старик был чуточку полноват. Почти во всех комнатах ощущался приятный аромат гаванских сигар.
Когда мои приятели узнавали, что я бывал в монастырях, то спрашивали, как монахи блюли обет безбрачия. Вопрос справедливый, но я могу на него ответить только как свидетель одного-единственного факта. Это было еще в мои студенческие годы. Как-то, возвращаясь ночью домой по футбольному полю, я встретил отца Жакино. Он был одноруким, но мы все знали, что увечье не мешало ему при всяком удобном случае сохранившейся рукой обнимать за талию молодых португалок. Через несколько дней после этой встречи отец Жакино уехал в Японию и там пропал. В газетах поднялся шум: исчез хорошо известный всему Шанхаю человек. Спустя некоторое время его вдруг обнаружили в Японии, что не замедлило найти отклик в газете «Норд Чайна Дэйли Ньюс». Весьма талантливый карикатурист газеты Сапажу (русский художник Сапожников) изобразил японский домик, где в традиционной для чайной церемонии позе, на коленях, сидит молодая японка, перед которой чашка чая, а напротив в такой же классической позе сидит отец Жакино. Потом он вернулся в Шанхай, но вскоре снова исчез, на сей раз навсегда. Наверное, сослали в какой-нибудь из иезуитских монастырей на курсы усовершенствования по морали. Других инцидентов я не знал, могу лишь сказать, что даже сплетен на эту тему между студентами не было. Думаю, что начальство очень следило за моральным поведением иезуитов, и они в Шанхае в тот период, когда я их видел, вели себя так, как я сейчас пишу.
После изгнания из Китая христианских миссионеров, католических и протестантских, китайцы устроили выставку вещей, книг и журналов, найденных в монастырях и миссиях, чтобы показать безнравственность святых отцов. Я тогда преподавал в университете и пошел с моим приятелем-китайцем посмотреть на моральный уровень католиков. Часть одного стола была отведена для демонстрации безнравственности Жоржа Жермена, бывшего ректора нашего университета. Там лежали коробка гаванских сигар, что, скорее, указывало на его хороший вкус, и американский журнал того времени «Лайф», открытый на странице с фотографией полуголой красавицы. Мне показалось все это мало убедительным. В каждом номере журнала «Лайф» публиковалось три-четыре фотографии полуголых девиц, а также три-четыре антисоветских и антикоммунистических статьи. Этот номер, я думаю, не был исключением. Конечно, можно всерьез заподозрить, что Жермен не без удовольствия рассматривал девицу. Мужчина ведь! Но у меня нет ни малейшего сомнения в том, что он непременно прочел антикоммунистическую статью. Скорее всего, ради этого и купил журнал. Хотя где вообще доказательства того, что этот журнал нашли в кабинете Жермена? В Шанхае на набережной прямо на тротуарах продавалось столько порнографических изданий, что разложить несколько сот фото из них на выставке под фамилиями миссионеров не составило бы большого труда. Конечно, это не метод антирелигиозной пропаганды, но такое зрелище привлекло бы немало публики.
К вопросу о морали имеет отношение и существующий в католической церкви «индекс», или список книг, которые католики не имеют права читать под страхом отлучения от церкви. Это книги либо антикатолические, либо аморальные, по мнению Ватикана. Иезуитов индекс не касается. Чтобы иметь возможность писать опровержения, они имеют право читать все книги. Профессор Фламэ мне как-то рассказывал: «В трапезной за ужином зашла речь о только что появившейся полупорнографической книге французского автора. Спросили святого отца, который как раз этой книгой занимался, что он думает по ее поводу. Тот ответил: «Возмутительно, сплошная грязь, совершенно безнравственно! Я читал ее всю ночь напролет».
Свободное копирование
