Жил я все еще в школе, и потому утречком 23 февраля, встав ото сна, мы с завучем и еще каким-то учителем приступили к празднованию. Приняли по первой, после первой не закусывают, приняли по второй, закусили, хорошо пошло… И тут, ни к селу ни к городу, кто-то стучится в дверь, и на пороге появляется неизвестный солдат.
— Младший техник — лейтенант Бернштейн тут живет? — спрашивает он казенным голосом.
— Это я.
Голос неизвестного солдата становится еще более абстрактным, статуя Командора какая-то, судьба стучится в дверь, бум- бум — бум — бум:
— Вас вызывает к себе командующий артиллерией гвардии генерал — лейтенант Щеглов!
Хмель мгновенно выдыхается, быстро — шинель, затягиваю ремень, расправляю складки и бегом в штаб артиллерии. Это такой добротный большой двухэтажный особняк на берегу озера, какой-нибудь немецкий буржуй себе строил, когда было его время. Хм. Штаб, однако, закрыт, кроме дежурного офицера никого нет, потому что праздник. Дежурный выдвигает абсурдное предположение, будто генерал вызывал меня к себе домой. Хотя такого быть не может, я все же справляюсь, где генеральский дом. Надо проверить все гипотезы. Дом вон там — вон, тоже на берегу озера, такая себе вилла. (Другого, небось, буржуя, подсказывает классовое чувство.) Отправляюсь к генеральской вилле. Ее охраняет солдат, который меня ждет! Он вежливо впускает меня в облицованную темным дубом просторную прихожую. Сверху по лестнице спускается генерал — сначала красные лампасы, затем китель, потом седая голова, стриженая ежиком.
— Товарищ генерал, младший техник — лейтенант гав — гав — гав- гав — гав — гав! — докладываю я по всей форме.
— Здравствуйте, товарищ Бернштейн, — как-то по — штатски отвечает генерал и протягивает мне руку! — Раздевайтесь, заходите!
И я снимаю шинелку. И захожу в обширную и недурно обставленную гостиную. И генерал подводит меня к пианино марки «Ибах». Это была хорошая фирма.
— Я хотел бы вас послушать.
Вот где пригодилась моя приличная музыкальная память. Тут пошла в ход и соната Грига, и ре — минорный Бах, и то, и се… Но главное, оказывается, впереди. Генерал ставит передо мной ноты, вокальные. Читал я с листа из рук вон плохо, четыре года армейской службы без чтения с листа тоже давали себя знать. Но в моем положении и не такой, как я, заиграл бы. И я играю. А генерал начинает петь. Он поет вполне профессионально, хорошо поставленным баритоном! Другая пьеса, третья… Он правильно, хорошо поет!
За пением следует беседа. Оказывается, генерал окончил Одесскую консерваторию по классу вокала. Окончил вечернее отделение, когда командовал Одесским артиллерийским училищем в чине полковника. Жена генерала — пианистка. Дочь тоже учится игре на фортепиано — в музыкальном училище. Но жена и дочь сейчас в Союзе, генерал один.
Наслушавшись и попевши, генерал говорит мне главную фразу. Вам, говорит он, надо учиться. Так, товарищ генерал, говорю я жалобно, вот требуют в Лигниц… Да, отвечает генерал, именно поэтому я вас уволить сейчас не могу. Но мы сообщим, что используем вас на месте, переждем, забудется, а там и демобилизуем…
Так ровно 23 февраля 1946 года, в день Советской Армии, началась моя дружба с генералом Щегловым.
Свободное копирование
