20-го декабря утро было отличное. Я, генерал Анненков и почти весь гарнизон Самурского укрепления стоим на передней глиняной стенке и смотрим, как все наши войска -- с лишком пять тысяч человек, разделенные впереди охотничьей калы на три колонны, направляются к Геок-Тепе. Первая колонна полковника Куропаткина, 1600 человек и 10 орудий, уже идет по знакомой дорожке к Янги-кале, правой стороной оазиса возле гор. Ее едва видно, и она вскоре скрывается за холмом.
Только она исчезла из виду, как трогается полковник Козелков со своей колонной, прямиком на Янги-калу. Силы Козелкова немного меньше сил Куропаткина: у него около 1500 человек и те же 10 орудий.
Одновременно с Козелковым двигается Скобелев с главными силами. Эта колонна очень внушительна: в ней всего две тысячи штыков, но 32 орудия с прислугой и зарядными ящиками да 7 эскадронов кавалерии. Они придают ей грозный вид. И Козелков, и Скобелев двигаются такими сплошными черными массами, что любо глядеть. Главные силы направляются несколько влево от Самурского, к Опорной кале, в промежуток между крепостью Геок-Тепе и садами Янги-калы.
Защитники крепости, должно быть, почуяли, что для них сегодня готовится что-то особое: едва войска выстроились, как уже с их кургана начали раскатываться пушечные выстрелы, возвещая о тревоге.
-- Ну, голубчики, дождались вы, думаю я, глядя на тысячи штыков, ярко сверкавших на солнце. Предлагали вам сдаться, -- не хотели, ну теперь не прогневайтесь, Скобелев шутить не будет!
У Куропаткина, на правом фланге, уже загудели пушки; мой гарнизон разошелся по юламейкам, генерал Анненков тоже ушел к себе, а я все еще продолжал любоваться, как наши войска, точно сбитые гигантскими молотами в две громадные железные глыбы, медленно, грозно, без выстрела, двигались по долине к неприятелю и наконец исчезли за холмом.
Проводил я войска и скорей бегу назад, в укрепление. Дел у меня пропасть. Положение серьезное. Я вполне уверен, что текинцы, заметив выступление войск, кинутся занять Самурское. Надо приготовиться отразить их; а чем? В гарнизоне оставлено всего две роты и две сотни. Положим, пушек на эту ночь будет много -- их за недостатком верблюдов нельзя было сразу взять -- но завтра их возьмут, и останется всего шесть, и те без прислуги. День меня не страшил, -- беспокоила ночь: где я постов наберусь? Лагерь обширный, войска ушли налегке, оставив здесь все тяжести, госпитали, все управления; одних денег в казначействе находилось с лишком полмиллиона: все это надо сберечь. Так думал я, бегая по укреплению и приказывая всем переноситься к кале, где хранились артиллерийские припасы. Их Скобелев приказал мне беречь пуще глазу.
Но как я ни стягивался, как ни сокращал линию постов, все людей у меня не хватало; а об резерве и говорить нечего: только и оставались, что больные да слабые.
Давай снова пересчитывать да распределять свой гарнизон. Прежде всего внутренний караул: к артиллерийскому складу надо 6 человек, к провиантскому 6, к казначейству 3, к почтовому ящику 3 и т.п. Выходит 30 человек. Затем на посты, в секреты... И если занять только самое необходимое, то в случае нападения встретить неприятеля нечем. Как быть! Надо что-нибудь делать! Сокращаю еще линию лагеря: ставлю к почте и казначейству один караул -- 3 человека, убавляю еще кое-где посты, к складам ставлю только по 3 человека и, наконец, устраиваюсь. Чиновники беспрестанно, то один, то другой, подходят ко мне и спрашивают:
-- Что, майор, обойдемся как-нибудь, не опасно?
-- Ничего, не беспокойтесь, все отлично, -- отвечаю я, а у самого на сердце кошки скребут.
После полудня бегу на барбет к орудию, что стояло на левом фланге переднего фаса, взглянуть, не видать ли где наших. Поблизости барбета помещалась юламейка генерала Анненкова; сам генерал тоже стоял на барбете, в пальто, правая рука подвязана белой косынкой, и смотрел в бинокль. Я становлюсь рядом с ним, и вижу, что из-за гребня холма, в промежутке между крепостью и Янги-калой, уже торчат верхушки наших юламеек.
-- Слава Богу, значит, наши заняли Янги-калу и стали лагерем под Геок-Тепе! И я, радостный, направляюсь к своему делу. Солнце уже низко, времени до ночи остается немного, а работы еще и наполовину не кончены. Главное, заботило меня, что когда лагерь стянулся, то кругом остались свободными все глиняные стенки, и их требовалось или уничтожить, или занять постами; в противном случае неприятель, при нападении, мог отлично воспользоваться ими и в упор открыть по нам огонь. Попробовал я ломать их, но они оказались такими крепкими, что пришлось только рукой махнуть. Пусть что будет.
Наступила ночь, -- расставил посты; орудия приказал зарядить картечью, на всякий случай. Проходит час, другой, третий, я хожу от одного поста к другому, от орудия к орудию -- все смирно, кругом тихо, только вон с тылу раздается залп. Бегу узнать. Оказалось, подкрадывалось несколько текинцев, вероятно, проведать, насколько гарнизон осторожен, но встреченные дружным залпом, они поворотили назад. Вопреки моим предположениям, ночь прошла благополучно.
Свободное копирование
