В июне погода стала по – настоящему летней и жаркой. Вода в Мсте прогрелась, и открылся купальный сезон. В выходные дни пляж у моста был заполнен отдыхающими. Заработала летняя танцплощадка, или как ее называли “пятачок “, на правом берегу реки. В один из выходных дней наша веселая компания выбралась с палатками к красивому озеру, расположенному недалеко от города. Взяли в прокате резиновую лодку и катались по озеру, жгли костер, пытались ловить рыбу. Время провели замечательно. Тогда я и представить не мог, какие неприятности ожидают меня в самое ближайшее время.
Я навсегда запомнил воскресенье 19 июня 1966 года. Прокатился на велосипеде несколько километров до деревни Волгино, где в местном магазине удавалось купить импортные рубашки, приличный материал на брюки и какие-нибудь дефицитные товары. В те годы магазины, расположенные в районных центрах и поселках, имели ассортимент товаров, который невозможно встретить в городских универмагах. Эти магазины относились к так называемой потребкооперации. В этот раз мне удалось приобрести бутылку финского ликера.
Этот ликер мы распили перед походом на “ пятачок”. Народу на танцплощадке было много. Как всегда играл оркестр, в котором на барабанах стучал наш приятель Булин, а на саксофоне “дудел” Володя Смоленов, превосходный музыкант “от бога”, освоивший все инструменты. Оркестр играл современные мелодии танго, твист, шейк. Разгоряченная публика лихо отплясывала и аплодировала музыкантам. В один из моментов я отошел с ребятами покурить. Злостным курильщиком я не был, но если только ради компании. Погасив окурок, я бросил его на землю и затушил ногой.
В этот момент ко мне подошел начальник добровольной народной дружины. Это был директор стадиона комбината огнеупоров с запоминающейся фамилией Апсов. C этим молодящимся мужчиной лет 30-35 мы были немного знакомы. Бывает в жизни так, что с первой встречи испытываешь к человеку негативное отношение. Оно может отражаться во взгляде, пренебрежении, еще каких-то поступках. Так было и с Апсовым. Ему не нравилась наша с Володькой модная одежда, независимое поведение, в его глазах сквозило презрение к этим выскочкам из Ленинграда. Наконец у него появился повод проучить одного из нас.
Он подошел ко мне и потребовал поднять окурок. Немного поколебавшись, я выполнил его приказание. Удовлетворенный руководитель народной дружины усмехнулся и сказал окружающим ребятам что-то оскорбительное в мой адрес. Пропустить это я не смог, предложив ему пройти и побеседовать вдвоем с глазу на глаз. Я шел первым и не заметил, что Апсов подавал знаки своим дружинникам. На выходе меня подхватили милиционеры и бросили в дежурную машину, а через пять минут я оказался в отделении. Положение мое становилось серьезным, и я сделал попытку убежать из милиции. Выбрав момент, когда менты отвлеклись, я рванул к двери, но бдительный сержант успел сбить меня с ног. Я снова, как и два месяца назад, оказался в камере предварительного заключения.
Наутро, в понедельник 20 июня, все задержанные стояли перед майором Барулиным, а затем в сопровождении милиционера отправились в городской суд. Судья предложила мне выбор, штраф 50 рублей или 15 суток. Я, естественно, выбрал штраф. Идти на работу в училище никакого желания не было, я ругал себя последними словами, и мне было стыдно показаться перед преподавателями и директором. Ноги сами привели меня к зданию военкомата. Знакомый капитан встретил меня с улыбкой. Ничего не рассказывая ему, я попросил забрать меня в армию. Капитан без слов выписал повестку о призыве через неделю.
Моя судьба была решена.
