Расследование проводил следователь военного трибунала 15-й воздушной армии. Он тоже заверял меня и летчиков, что все обойдется. Это меня не успокаивало. Я тяжело переживал случившееся, почти не выходил из помещения и ничего не ел.
Следователь, старший лейтенант Антонов, приезжал меня опрашивать несколько раз. Хотя, на мой взгляд, все было предельно ясно. По нескольку раз я повторял, как все произошло. В последний свой визит следователь сказал, что больше мучить меня не будет, если я подпишу его заключение, и что мне будет разрешено продолжать боевую работу.
«Буду летать и воевать так, - думал я, - чтобы искупить свою вину».
Следователь дал мне на подпись обвинительное заключение: «18 февраля 1945 года, вечером, в общежитие фотоотделения пришел старший лейтенант Веселовский Борис Владимирович и учинил там дебош со стрельбой, при этом одним из выстрелов смертельно ранил сержанта фотоотделения. В совершенном преступлении Веселовский В. . признался полностью».
Несмотря на чувство вины и готовность нести любое наказание, меня возмутило утверждение, что я «учинил дебош».
- Как же так? Никакого дебоша я не устраивал! Меня неожиданно стали избивать! Это спровоцировало мою стрельбу. Какой же это дебош?
Следователь ответил, что я не понимаю строгого юридического языка, что стрельба в общественном месте квалифицируется как дебош.
- Но это ничего не значит! - сказал он. - Вам ничего не грозит! Можете смело подписывать!
- Меня наказание не пугает, а выражение «учинил дебош» кажется неправдоподобным.
- Ничего! Ничего! Это вам так кажется! Подписывайте, и больше никто не будет вас беспокоить!
- Может, вы и правы. В этих делах я ничего не понимаю. Пусть будет по-вашему, - с этими словами я подписал обвинительное заключение.
Свободное копирование
