Когда настало лето, мы поехали в Эстонию на каникулы, и тут выяснилось, что у нас нет прежней спайки ни с Костей Теннукестом, ни с Римским-Корсаковым. А Герман Хохлов лично мне был во многих отношениях странен, хотя тогда еще я не определил всей его сути и даже обвинял себя в том, что несколько преувеличиваю его отрицательное влияние на Костю Теннукеста.
Вместе с тем я был рад, что мы не поехали вместе. Зато с нами в Эстонию из Праги поехал очень милый человек, японец Микео Сато-сан. Это была интереснейшая фигура: он женился на русской эмигрантке в Харбине, которая была дочерью одного из предводителей тамошнего дворянства. От нее он имел сына, очень миленького, очень похожего на отца, совершенного япончика, очаровательно говорившего по-русски. Ее родители тем временем оказались в Праге, и она тоже приехала к ним вместе с мужем. Муж, как и мы, поступил на философский факультет. Но поступил позднее нас и ходил только на русские лекции. Он совершенно игнорировал чешский язык (поначалу мы даже не понимали, в чем дело, только потом поняли, что он приехал усовершенствоваться в русском языке). По-русски он говорил замечательно хорошо, без всяких грамматических ошибок, у него было превосходное произношение. В этом смысле он оказался человеком очень одаренным. Микео Сато-сан со своим сыном, женой, тещей и тестем тоже жил в Уезде Надлесы. И Сато очень мило держался, в частности очень хорошо относился ко мне, всегда со мной старался разговаривать, ездить и однажды спросил: “Куда вы едете на лето?” Я ответил, что еду в Эстонию. “Ах, в Эстонию, а что там?” Я ему рассказал, что там много русских, что я там учился, он страшно заинтересовался и говорит: “А можно мне поехать тоже?” Я говорю, что, к сожалению, не могу его пригласить к себе, ибо у нас только одна комната. Он пояснил, что для него это значения не имеет: “Я сниму номер в отеле недели на две, на три, хотелось бы туда поехать, меня все это крайне интересует”. И он действительно поехал вместе со мной и Гавриловым.
Я был уже студентом и возвращался домой с известной славой, проявив себя не только в области изучения литературы, но и в Русском кооперативном институте, где сдал целый ряд экзаменов и все на отлично.
Для меня были совершенно очевидны все выгоды Праги. В те годы Карлов университет был местом притяжения лучших славистов Европы. Здесь было очень много не только чешских и словацких славистов, но и югославских, как, например, профессор Мурко, который являлся председателем важнейшей — для академической жизни — национальной организации, Славянского института в Праге, и редактором международного славяноведческого журнала “Slavia”. Он был не чехом, а словенцем, но еще австрийской выучки. На лекциях он читал с закрытыми глазами и если не знал, как это сказать по-чешски, произносил по-немецки и тогда в удивлении открывал глаза. И слушатели (а их у него было очень мало), исполненные почтения, понимали, что это вполне естественно для человека, который много лет преподавал в Венском университете еще до того момента, как появилась Чехословацкая Республика. В Карловом университете, в частности на философском факультете, руководствовались очень верным принципом: лекции шли на разных языках. Вовсе не требовалось, чтобы все читали по-чешски. Поэтому русские читали по-русски, поляки по-польски, югославы по-сербски, болгары по-болгарски, а у некоторых были комбинированные курсы: кое-что читали и по-чешски. Крайне важным был общий принцип — студенты должны более или менее понимать лекции на разных славянских языках. Это оказалось не так трудно, как мы сначала предполагали; это была отличная идея — вы переставали бояться чужого славянского языка и в конце концов не только очень хорошо его понимали, но и чувствовали.
В результате целый ряд русских преподавателей в Карловом университете вели свои занятия по-русски, что в значительной степени обогащало прежде всего нас, русских слушателей. Кроме того, целая плеяда русских преподавателей существовала в Русском кооперативном институте. Каждый вечер разнообразные лекции на самом высоком уровне читались в Русском свободном университете. В большинстве случаев их читали выдающиеся специалисты, и это служило великолепным дополнением к основным нашим курсам.
