28 апреля.
Вчера во второй половине дня в народном комиссариате по иностранным делам нас, членов смешанной комиссии — генерального консула д-ра Вендшух (представителя министерства иностранных дел), Геннинга, Милеки (от военного министерства) и меня (от Верховного главнокомандования) — сначала повели к Радеку[1] в отдел стран центральной Европы. Было небезынтересно познакомиться с этой знаменитой своеобразной личностью. До войны Радек бывал в Германии, по каким-то причинам был исключен из нашей социал-демократической партии[2]. Его настоящая фамилия Собельсон, он чешский еврей[3]; безбородый, худощавое лицо, умные, но всегда беспокойные глаза с неуверенными, бегающим зрачками. Радек известен как умелый и страстный агитатор, выступающий за дело коммунизма, прежде всего за распространение революции в Европе и в первую очередь в Германии. Он занимает важное положение в руководящих кругах, особенно в комиссариате по иностранным делам.
В нашу делегацию входят, кроме упомянутых лиц, еще крупный торговец из Гамбурга Петерсон без полономочных прав, как представитель Красного креста (член Главной комиссии), и лейтенант Крюгер в качестве переводчика и секретаря.
Заседание было начато в 5 часов, его открыл Радек, который затем покинул его. Председатель заседания д-р Гиллерсон[4], еврей, во время войны — военный врач, персона энергичная и значительная, как партнер по переговорам требует к себе самого серьезного отношения.
Участники: профессор Исаев, типично русское явление, такими представляются мне отдельные фигуры по романам Достоевского. Я полагаю, что он принадлежит к тем людям, которые, действительно веря, что служат святой идее, отдались делу коммунизма. Хотелось бы спросить его, как он относится к кровавому террору против всех инакомыслящих. Д-р Ленский[5] и господин Навашин. Последний в дебатах, похоже, искусен и пылок, наверное тоже еврей, все выступающие говорят на родном языке, затем все переводится либо самим выступающим, либо переводчиком.
На первом заседании предполагалось сначала определить собственно регламент, но русские сразу же начали со своих просьб. Их первая просьба касалась допуска русских комиссий по попечению о военнопленных в Германию, аналогично тому, как это по ст. 17, пар. 1 Дополнительного договора было принято для нас. Подобная односторонность была хорошо продуманной; мы знали и знаем, что такого рода комиссии займутся, в первую очередь, большевистской агитацией среди русских военнопленных, а, главным образом, среди немецкого населения, что они станут вспомогательными отрядами и штурмовыми группами наших независимых[6].
Для наших вполне нормальных условий такое попечение излишне, но для русского «шабаша ведьм» оно имеет большое значение. Нарушение подписанного семь недель назад договора, естественно, исключается. Жалобы Гиллерсона и Навашина на положение военнопленных в наших лагерях и связанные с этим требования показывают, что переговоры не всегда будут проходить гладко.
Вечером ужин у шведского генерального консула, своего рода официальный прием. Присутствуют руководители шведской комиссии по делам о военнопленных, офицеры и очень симпатичный датский генеральный консул фон Хаксхаузен. Очень приятный вечер. Несколько удивило, что принимавший нас шведский консул Аскер в своей приветственной речи очень тепло отозвался о заслугах Соединенных Штатов, которые до разрыва отношений представляли в России интересы Германии и ведали вопросами обмена военнопленных. Благодаря тому, что США и Германия — противоборствующие стороны и из-за враждебности к Вильсону[7] со стороны немцев, этот эпизод вызвал некоторую досаду. Может быть, Аскер, известный горячий сторонник Лиги Наций, просто пытался перебросить мостик между двумя народами. Возвращаясь домой, мы слышали стрельбу и один раз были остановлены патрулем красногвардейцев.
Свободное копирование
