Я не должен был выжить
Личные мемуары о красной эре (16)
Многие теряли сознание по причине разных случаев. Если возвращались в этот мир, радовались своему, как бы второму рождению молча или во всеуслышание, но в основном в узком кругу родных и знакомых. И лишь единицы пробовали передать чувства, обуявшие приходившее в норму сознание, широкой общественности, дабы показать, как на самом деле происходит возвращение организма к жизни после неожиданного ухода из неё. Попробую и я примкнуть к последней немногочисленной когорте возвращенцев из небытия, решивших обрисовать состояние между смертью и жизнью в письменной форме.
15 мая 2017 года. Просыпаюсь. Лежу на железной тачке, громыхающей по длинному узкому коридору. Меня тащат люди в белых халатах. Поворот. Ещё поворот. Въезд в дверной проём. Знакомый рентгеновский аппарат для съёмки в положении лёжа. Чтобы это значило?
Ну, конечно же, я сплю. Сейчас сделаю привычное усилие для выхода из кошмарного сна и проснусь. Ну, ррраз! Не просыпается что-то. И знакомые личности уже маячат надо мной. Вот заведующий хирургическим отделением Лепельской районной больницы Гончарёнок руководит моим размещением на фотографическом ложе. Спешно приближается рентгенолог Петроченко. Спрашивает:
- А куда это Шушкевич ехал?
- Амнезия, - отвечаю машинально и только сейчас задумываюсь, куда я ехал на самом деле.
Ведь что попал в аварию, это уже понятно. Мне должно быть больно, но боль память почему-то не фиксирует. Так куда же я всё-таки ехал? Пусть медики возвращают меня к жизни, а я тем временем буду поэтапно, усилием воли воссоздавать события сегодняшнего утра.
Сегодня – понедельник, поскольку вчера восстанавливали каменные кресты столкнутого в кусты средневекового кладбища между Новыми Волосовичами и Стайском. Управились. Разъехались. Во вторник я должен укатить в уединённое велопутешествие по Круглянскому району Могилёвской области. А почему не в понедельник? Стоп-стоп. Понедельник встрял между событиями потому, что мне нужно было на приём к врачу. Значит, я поехал в поликлинику. Сейчас проверю: рядом лежит сумка, в которой должна быть моя карточка амбулаторного приёма. Тяну за молнию. Карточки нет. Странно. Значит, ехал ещё куда-то.
Подносят шар с трубкой. Дую. Не волнуюсь, поскольку знаю, что последний раз пил в конце прошлого августа. Больничная телега снова громыхает по коридору. Обращаю взор к одному из белых халатов, спрашиваю:
- Что со мной.
- В аварию попали, - звучит короткий, но понятный ответ.
И тут в сознании отчётливо нарисовывается легковой автомобиль у меня на пути, и я на ходу врезаюсь в него, успев лишь загнуть короткого мата. Это уже не сон, не фантазия ослабленной памяти, а возрождённая сознанием действительная картинка.
…Вот меня закачивают в палату №18 хирургического отделения, перекладывают в кровать. Хирурги что-то говорят, предлагают самого себя осматривать, ощупывать и давать знать при выявлении новых повреждений тела.
Чёрт, как больно! Несомненно, рёбра поломаны. А почему не сказали? А может, и говорили, да до меня не дошло. Ладно, время работает на меня, поскольку жив. Буду восстанавливать события утра 15 мая.
Как выезжал из гаража, не помню. Как врезался в легковушку – хорошо помню. А где? Давай, сознание, возвращай меня в то злосчастное солнечное утро. Думайте, мозги, коль целы…
Вот он я! Переезжаю железнодорожный переезд, поворачиваю на улицу Чуйкова в витебскую сторону. Мне – на Ульянку. С неё две машины моргают правыми поворатами, одна – с включённым левым позволяет мне съехать с Чуйкова на Ульянку, пропускает. Значит, еду в поликлинику. Но, где же амбулаторная карта?
О, мой Перун! Смартфон в грудном кармане джинсовки цел. Руки слушаются.
- Наташа, куда я сегодня утром поехал? В поликлинику? Но, почему без медкарточки? Посмотри под журнальным столиком в Валацужне. Лежит? Чёрт, забыл, значит. Забирай её и добирайся в больницу. Сбил мотоциклом машину. Лежу в хирургии. Да живой. Всё нормально.
…Бумм! Где же всё-таки я врезался в машину? Конечно, на перекрёстке. Но, на каком она встала поперёк моему продвижению, оказавшись на проезжей части? Значит, пересекала Ульянку. Могла перед «Беларусбанком» ехать с переулка Ялугина на его же метаморфозу в улицу Гагарина. Но, это же в двух сотнях метров от Чуйкова, не мог мой 110-кубовый китайский «Трофей» разогнаться для столь сильного удара, если его максимальная скорость – 65 километров в час (на трассе проверял следующей за мной машиной и навигатором, удерживаемом пассажиром перед моим лицом).
Дальше: по Калинина проезд на Ульянку запрещён, да и перекрёсток получается зигзагообразный, не могла машина оказаться перпендикулярно в отношении к мотоциклу. Недавно до Ульянки продлили тупик Войкова, но там - гравийка, и резкий скачок машины на асфальт не получится. На пересечении 2-й Советской Ульянки – зигзаг, машина поперёк главной дороги оказаться не может.
Перекрёсток Советской и Ульянки? Но, там Советская – главная. Не мог бес с разгона забросить меня на главную. Максимум – лёгкое столкновение получилось бы. Однако, наверное, это я сам себя таким образом успокаиваю и оправдываю. Ладно, пока неизвестно, как и что, погнали дальше по пути моего неосуществившегося следования. Улица Володарского с Ульянкой образует Т-образный перекрёсток, машина поперёк главной оказаться не могла, поскольку в любую сторону поворачивала бы от начала перекрёстка. За мостом уже я поворачивал бы направо, на больницу, и столкновения бы не получилось.
Думаю, а сам ощупываю себя, как учили хирурги. Есть! Есть шишка на левом плече, большая, однако не болит. Медсестра!
- На рентген, - сказал хирург.
Санитарка подрулила на сидячей тачке, загрузила меня и повезла к грузовому лифту. Ноги нужно держать в подвешенном состоянии, поскольку опоры для них нет, что довольно проблематично. Заезды в лифт с плавными углублениями, однако, когда в них попадают колёса тачки не одновремённо, а поочерёдно, сломанное шестое ребро пронзает грудь невыносимой болью.
Меня поставили к рентгеновскому аппарату грудью. Естественно, все разбежались от проникающей радиации. Перед глазами всё завертелось. Очнулся, сидя в тачке. Спрашиваю:
- Я упал?
- Нет, - говорят. – Мы подхватили.
Потом для сравнения свозили на съёмку здорового правого плеча. Диагноз: закрытый вывих левого плеча. Поначалу предполагали оперировать и вмонтировать в шарнир спицу, но потом передумали – закрутили всё туловище в бинты. Предложили в аптеке купить бандаж, фиксирующий плечевой сустав, что я и сделал в последующем.
Пришли делать прививку против столбняка. Общими усилиями усадили меня на кровати, чтобы вонзить иглу под лопатку. Ещё до укола голова пошла кругом. Очнулся на боку. Спрашиваю, упал ли? Упал – последствия сотрясения мозга.
Через несколько часов после аварии из милиции пришёл дознаватель, кажется, Терентьев. От него узнал, что расшибся я на перекрёстке Ялугина-Гагарина-Ульянка. Врезался в «Ауди А-4», водитель которой сразу признал себя виноватым и сказал, что меня не заметил. Машину мотоцикл повредил от капота до задней двери и выбил в ней стекло. Тормозил ли я? Не помню. Видел ли машину перед перекрёстком? Видел, но подумал, что она уступит дорогу, поскольку еду по главной. Зачем я так сказал, если не помню даже перекрёсток, где разбился? Но, это я подумал после, а тогда, может, на самом деле мне казалось, что видел моего губителя.
Шлём забрал водитель. Мотоцикл милиция привезёт в гараж. Он не катится – колесо вдребезги – но втащат.
Потом пришёл водитель. Считает себя виновным. Расколотый шлём выбросил – купит новый.
Наверное, я пошёл на поправку. На вторые сутки после ДТП начала отходить моча, желудок понемногу стал принимать пищу. Вот только сломанное шестое ребро слева не давало ни дохнуть, ни кашлянуть, ни икнуть, ни чихнуть, ни встать, ни лечь…
В больнице отлежал 15 дней. Лечил хирург Гинель. Как лечил? Не знаю, но считаю – как надо. Как оцениваю травмы? Считаю, что легко отделался – я не должен был выжить. Почему же выжил? Искал ответ на этот вопрос. Поначалу рассуждал так. В субботу 13 мая помогал восстанавливать лесную каплицу за Веселовским кладбищем, а в воскресенье 14 мая принимал участие в установке каменных крестов средневекового кладбища – вот мои кумиры, языческие боги, и наказали меня за чрезмерное внимание к христианским святыням. Вскорости в больницу мне позвонила моя почитательница Наташа Шушкевич (Надобная) из Веребок и заключила, что я должен был погибнуть в аварии, но за добрые дела христианский бог спас меня, преобразовав смертельное сальто в мягкое приземление.
Ещё подолью мистики. Авария произошла 15 мая 2017 года. 15 мая 2015 года я зарегистрировал новенький мотоцикл «Райсер-Трофей». 15 мая 2017 года начался первый день действия его очередной обязательной страховки.
Вопросы относительно компенсационных выплат прошу не задавать – публичный ответ на них считаю неэтичным, а потому не отвечу.
РЕКЛАМА. Все травмы и многочисленные ушибы с повреждением кожных покровов произошли через джинсовый костюм, который остался цел, лишь штаны между ног немного порвались. Носите джинсовую одежду, дабы защитить себя от травм!
Написано в 2017 году.
