16.
Если Всевидящий сочтет за милость предупредить меня о том , что жизнь стремительно сократилась до одного дня, я точно знаю, как проведу этот день - улечу со своей семьей на море. И пока мои карапузы будут плескаться в набегающем прибое, я буду читать на берегу. В тот последний момент мне точно будут нужны целительный запах моря, тихий рокот волн, счастливые голоса моих детей и ...хорошая книга.
Вероятно, это - болезнь, но сколько я себя помню, я - настоящий читоман. Не могу прожить дня без сотни прочитанных страниц. Сейчас книжный вариант успешно дополняют электронные гаджеты в дороге, аудиокниги в ушах и машине, и даже, здесь, за работой я нередко отвлекаюсь на всплывающие картинки, ваши отзывы, мнения обо всем новом и интересном книжном, что существует и появляется каждый день. Мир чтения для меня стал безбрежным мировым океаном, поглотившим сознание и волю. А много лет назад я не могла сидеть в транспорте без клочка текста: подбирала, а потом - выкидывала разбросанные рекламные многотиражки, заглядывала за спины и головы соседей в надежде почитать любую книгу в их руках, рассматривала обрывки газет.
Наша домашняя библиотека - особый предмет родительской гордости и самый ценный подарок мне. Сколько я себя помню, родители с особым трепетом покупали и собирали книги. Современным детям сейчас трудно представить, что еще 40 лет назад купить желаемую книгу было также трудно, как сейчас слетать на Марс. Единственный в нашем городе книжный магазин, расположенный, как и положено, на улице Ленина, был на добрую половину укомплектован ленинским наследием. Труды бескомпромиссного революционера в самых разных видах и форматах украшали белые полки, не позволяя нам сбиться с пути. Появление чего-то, что было призвано разнообразить репертуар, сопровождалось гигантской очередью у дверей магазина, которую было видно с другого конца нашего города. По счастью, мой папа, не слишком поощрявший свои директорские привилегии, в данном случае пользовался ими по полной. В нашем доме было все, что издавалось и можно было купить в те годы в Советском Союзе: три полки черных переплетов Большой советской энциклопедии, 50 томов детской всемирной литературы, тисненые золотом подписки: бардовый Пушкин, ярко-зеленый Тургенев, коричневый Достоевский, песочный Толстой, серый Салтыков-Щедрин и еще тысячи и тысячи изданий таинственно поблескивали на темных полках, бережно закрытых стеклом. За моим чтением никто никогда не следил. Поэтому выбор был всегда хаотичен до парадоксов: после "Винни-Пуха" шла "Молодая гвардия", потом - "Понедельник начинается в субботу, а потом - "Четвертая высота". В последних числах мая я составляла список книг, необходимых для прочтения в летние каникулы, и не было для меня лучше времяпрепровождения, чем с книгой и тарелкой яблок на диване, особенно, когда родители уезжали на дачу и меня никто не отвлекал. Иногда маленькие детские форматы становились настоящим открытием, настойчиво требующим продолжения.
Так, в начале второго класса, кто-то принес домой тонкую книжечку - детский рассказ "Козетта", над которым я проплакала вечер. Когда бабушка сказала, что это только фрагмент романа Гюго, я подставила стульчик, добралась до третьей полки, вытащила два черных тома из подписки и проглотила за неделю, открыв для себя не только мир удивительных героев французского романиста, но и обширный обзор исторических событий Наполеоновских войн, революции 1830го года и многое другое, чем щедро снабжены его произведения. Я штудировала русскую и западную классику методично, книга за книгой, делая пометки карандашом, отмечая интересные места и выписывая цитаты. В некоторых направлениях меня подталкивали родители . Как ни странно, мама оказалась поклонницей Маяковского и неплохо декламировала его по памяти. Папа очень увлекался только что изданными в середине 1980х запрещенными писателями-эмигрантами. Вслед за ним я проглотила свежие подписки Мережковского, Цветаевой, Тэффи, воспоминания Одоевцевой. А бабушка... моя бабушка подарила мне мир романтических грез, так необходимый любому детскому уму в нужное время и нужном месте. С ее легкой руки я прочла Дюма, Стивенсона, Рида, Скотта, Митчел. В общем, в голове моей царил сумбур вместе с музыкой. Я изучала историю, географию, философию через литературу, ежедневно черпая со страниц тонны самых разных знаний и новых открытий. И так было всегда: любое новое дело в моей жизни начинается ......со списка литературы. Пока я не изучу досконально все, что есть на нужную тему, чувствую себя незадачливым изобретателем велосипеда. У меня давно уже нет детской впечатлительности, наивной восторженности и послушного принятия. Я давно уже читаю с пристрастием, жду острых ощущений таинства словосочетаний, оригинальности сюжета или открытия новых тем. Я сверяю прочитанное со своим личным опытом, настраиваю по камертону души и долго смакую послевкусие. Проблема в одном: сейчас, по прошествию лет, писателю все труднее меня удивить и увлечь чем бы то ни было. Я все больше вижу штампов, больше вылавливаю пустот и подражательств, больше разочаровываюсь в писательских наградах и читательских предпочтениях.
В общем, моя страсть к чтению стала той единственной слагаемой моей жизни, которая находила выход даже в самом глухом тупике.
