Когда-то я дал почитать свои воспоминания о прожитой жизни Насте. Она прочла и прокомментировала сухо: «Очень субъективно». Все, что я написал сейчас, тоже субъективно, я написал это, прежде всего, для себя. За это время я вспомнил те немногие моменты моей жизни, которые были связаны с моей дочерью. Я не привык и, по-видимому, никогда не свыкнусь с мыслью о ее гибели. Мне кажется, что прошло уже несколько лет, и я каждый день просыпаюсь и засыпаю с этим горем. Так уж устроен человек, что только свое горе он воспринимает близко. Сколько бы ни погибло людей в катастрофах и катаклизмах, человек через некоторое время забывает об этом и продолжает жить, как ни в чем, ни бывало. И это правильно, иначе человечество бы просто не выжило. Мой приятель, узнав о моем горе, в первую минуту воскликнул: «Я бы просто не пережил, случись это с моей дочерью!». Пережил бы, как продолжаю жить я, хотя теперь, после смерти Ирины, я в один миг перестал бояться собственной смерти. Я не верующий человек, но по ту сторону мы будем с ней всегда вместе.
Через восемнадцать дней после трагедии с Ириной умерла моя мать. После похорон мы с отцом стали смотреть старые фотографии и документы. И вдруг я увидел в документах, которые показал мне отец, что мой дед был безвинно расстрелян в Киеве 4 октября 1938 года. Ровно через 63 года, день в день, была также безвинно убита и его правнучка. Наша страна уничтожила миллионы своих граждан, и все мы безмолвно простили ее. Она и сегодня относится к своим гражданам, как к соломе, не обращая внимания, что население псевдодержавы уменьшается каждый год на миллионы.
И еще. Я хотел бы, чтобы эти строки прочли мои знакомые и приятели, чтобы, соизмерив и ужаснувшись, смогли крепче полюбить своих путевых и непутевых детей, чтобы поняли, что можно только сейчас любить их такими, какие они есть. Пусть они живут и растут по-своему, отпустите их, пусть только они будут живы!
Свободное копирование
