Бонч
Вступительные экзамены проходили в августе 1968 года. Физика устно, математика устно и письменно, сочинение. Критический момент был на математике устной, когда преподаватель заколебалась - «4» или «5», и задала дополнительный вопрос: доказать, что tg1;*tg2;*…..*tg90; =1, или что-то в таком роде. Помню до сих пор, что я напрягся до предела, задача новая, раньше не попадалась. Но, Господь миловал, я довольно быстро ее решил, в результате «5», в сумме «14» за три экзамена, и зачисление. Собеседование при зачислении проводил сам декан факультета «Радиосвязь и радиовещание» – Липай Иван Николаевич. А в это время дома соседка Романова портила нервы возбужденным ожиданием родителям дурацкими и злорадными намеками на мое «не поступление».
Всех поступивших сразу отправили «на картошку», в Волосовский район, в какие-то Красные Череповицы. Жили все вместе в бараке, там и познакомились, каждый второй привез гитару, поэтому звон стоял круглые сутки. Больше всех выделялся рыжий и конопатый Саша Войшвилло, сын, как потом оказалось, заведующего кафедрой усилительных устройств. Именно он первым научил меня играть Yesterday. Там же был и Гриша Левин, будущий соратник по работе, он пел «У Геркулесовых столбов…». По завершении картофельной программы была знатная отвальная, подготовку к которой возглавил студент из Грузии по имени Тариэл. Привезли живых баранов, очень много вина. Шашлыки, бастурма, лобио, и еще, и еще грузинские блюда, не помню названий… Отвальная длилась до утра, и только чудом мы не спалили всю центральную усадьбу.
Первый семестр все боялись, и поэтому учились усердно, и первую сессию сдали без особых потерь. Далее уже все было не так просто. Знакомства расширялись, выяснилось наличие общежития на Кантемировской, и вскоре я уже туда переехал, якобы для улучшения успеваемости за счет сокращения потерь времени на переезды. Как бы не так….
Жили мы в комнате 314 – «ПИ» с Колей Сиваковым, Валерой Ермолиным и Костей Климиным. Ну и сразу же этот состав стал основой первого вокально-инструментального ансамбля. Стали делать гитары, усилители, репетировать. Вокруг нас образовалась изрядная группа сочувствующих, которые тоже начали злоупотреблять прогулами лекций. В общежитии на карнавалах выступает группа “Q-67”, ставшая затем “Q-69”. «Шторм», «Настанут лучшие времена», «Барбурен». В актовом зале института проводились рок-концерты. Выступала популярная группа «Фламинго». Em – G – A – Am. Ну какая там учеба! О чем вы говорите! Помилуйте…Волосы дыбом вставали.
В общежитии жило много иностранных студентов – болгары, ливанцы, негры из Конго, очень много вьетнамцев, монголы, другие. Монголы были музыкальны, они пели свои красивые песни под гитару. Негры и ливанцы были вредны и противны. С одним ливанцем я, было, подрался (так, немного, на карнавале), так он пожаловался в деканат по работе с иностранными студентами, и меня захотели отчислить. Но обошлось.
Вьетнамцы отличились тем, что пытались по началу жарить селедку - ту, которая соленая. Вонь на кухне стояла жуткая, пока им не объяснили. Где-то в 70-м году умер их вождь Хо-Ши-Мин. Внизу повесили траурный портрет, все вьетнамцы одели траурные повязки. Поговаривали, что вьетнамцы очень хорошо дерутся, но мы этого не видели. Они все были маленького роста, худые, бегали с книжками под мышкой.
Чудом сдав вторую сессию, я поехал в строительный отряд «Энергия». Мы электрифицировали сельскую местность, что тоже было очень интересно. Первый сезон попал на Усвятский район. Жили в деревне Шики. Костры, гитары…
«…Пахнет в поле гречихой несжатой, листья кленов летят по садам. На свиданье собрались девчата, лишь тебя нет по-прежнему там…».
Там был роман с «врачихой» - с отрядами посылали студенток медицинских институтов. Наташа Типисева была хорошая девушка, а я был как в анекдоте про дочь бабы-яги – «А ты кто такой?». Она была чуть-чуть полновата, и этого оказалось достаточным для выбраковывания.
На следующий сезон, там же на псковщине мы снова встретились с Наташей на двухдневном слете отрядов – она была врачихой уже в другом отряде. Меня все пихали: «иди, дурак». Но упрямый баран был уже не способен перебороть самого себя. Много позже я встретил человека с такой же фамилией в НИИ Аналитического Приборостроения и спросил его о сестре. Он сказал: «Да, есть какая-то, дальняя». Но это уже был 1994 год.
Кстати, первый летний сезон закончился для меня тогда весьма любопытно (особенно с сегодняшних позиций) – я был лучшим верхолазом, даже придумал свой метод – залезал на концевую анкерную опору в когтях, затем сбрасывал их на землю и вертелся там совершенно свободно без когтей, что существенно повышало производительность, а по завершении работ сползал вниз по деревянной опоре. Метод взяли соседние отряды, и даже местные электрики.
В результате меня отчислили из отряда незадолго до завершения сезона якобы за «пререкания с комсомольским активом». Потом, уже на Кантемировской, они очень жалели об этом, но тогда видимо я их «достал» своим нарождающимся творческим потенциалом. Здесь видится прямая аналогия с историей моего отца, который первый раз попал в штрафную роту во время войны за то, что послал политрука «на х-р». Думаю, что и деду доставалось…
Далее начался роковой для всех нас – музыкантов третий семестр…
По результатам зимней сессии второго курса выгнали всех зачинщиков, кроме меня! Сивакова, Климина, Богданова… Непрерывные занятия музыкой довели до того, что я из пяти экзаменов провалил четыре подряд, и меня тоже «подали на отчисление». Только приходя на экзамены, я узнавал, какие предметы сдаются сегодня. Последним экзаменом по графику была «История КПСС». Старый дедушка посмотрел пустую зачетку и сказал: «Ну что же вы так, нужно исправлять», и поставил первую оценку в этой сессии - «уд». Уже для сдавших студентов начались зимние каникулы, отчисленные начали собирать вещи, до подведения итогов сессии оставалось два дня, затем все преподаватели исчезали на отдых.
Короче, за эти два дня подряд я пересдал четыре экзамена. Пересдал «по честному». Я все прочитал, все понял, и совершенно здраво дискутировал с преподавателями на пересдачах. Именно здесь Ревмира Константиновна Парфенова собиралась меня извести со света, как описано ниже, но ничего у нее не вышло. После этого подвига я двое суток спал. Потом отец приехал и забрал меня из общежития с вещами, и началась «Мгинская музыкальная история», завершившаяся, как известно, женитьбой.
Теперь я жил во Мге и ездил на учебу каждый день в Ленинград на электричке. Возобновились контакты с Васей Бровцевым, который учился в «Холодилке». Стали опять пропадать у него на 45-м. Возникли подруги на улице Куйбышева, д. 23 – Саша Шустерман (это – она), Таня, Люба Игнатьева. Открылся сезон в ПБР-8 – «пивной бар на разъезжей в доме 8». «Белое солнце пустыни» мы с Бровцевым смотрели в ДК Пищевиков на Правды непрерывно. А на углу разъезжей и Правды был магазин, куда мы из Газгольдера (он же ПБР-8) бегали за портвейном. Бывало, изрядные концерты гитарной музыки я давал в этой пивнухе. Подавальщицу пива звали – Зиночка. «Зиночка, еще четыре! Зиночка – наборчик». Там же был поставлен неувядающий до сих пор личный рекорд – 26 кружек пива за присест. Сейчас это что – 8 медовых легких? Нет, не потянуть.
Во Мге появились новые друзья-музыканты Саша Якубовский, Геша Шагаев, Саня Аксенов, Саша Баженов, Саша Машиашвили, Володя Ватюков, Юра Будылев, Витя Мерзликин, Олег …как же его, еще “Creedence» пел - Ершов. Откуда-то взялась пианистка Валя Акулова. Рок-банда была готова. Понеслось…
Итак, играем на танцах во Мге. Света Вершинина принимает меня в своей квартире N 78, пока Олег Вишняков, её муж, служит в армии. Появилась некая Фадеева из (о, ужас) Металлостроя. Конкурирующий ансамбль «Калинка», или, как мы их называли «Ковалинка» по фамилии барабанщика Ковалева, иногда сменял нас на мгинских танцах. Танцующий в одиночку по периметру зала в ДК Володя Иванов (Цуля) всем памятен. Сестры Кузьмины с первыми синхронными танцами тоже вспоминаются до сих пор.
Мы играем: много инструментала из “Shadows”, немного из “Beatles”, например “Тaste of Honey” инструментально, много «Песняров», “White shade of pale” и прочую чепуху. Тогда я не мог играть “Beatles” со сцены не по техническим причинам, а из уважения, и это было моей главной ошибкой того периода. Если бы я заиграл, то судьба сложилась бы по-другому.
Все «сорокпятовские» ездили к нам на танцы, и танцевали под нашу музыку - сестры Григорьевы, Люда и Валя, сестры Игнатьевы Люда и Люба, Болтовская Нелечка, Бровцевы Галина и Василий (и их незабвенные, гостеприимные родители тетя Нина и дядя Ваня), братья Абраменко Валера (Большой) и Володя (Горох), Боб Степанов, Саша Духницкий (дух) из «холодилки». Святые были времена…
Было еще два стройотряда – в Коми, и еще раз в Псковскую область. А затем, после 4-го курса, была еще практика: радиоприемный центр в Красном селе, Дом Радио, где наблюдали читающего Игоря Дмитриева, Минский телецентре, и что-то еще, не помню, или телецентр на Чапыгина, или Поповка.
Затем мы перебрались в ДК им. Первой Пятилетки, к Александру Даниловичу Полнеру. Это один из самых светлых периодов моей жизни. К нам прибилась пианистка Оля, или как мы ее называли – «учитель пения», тогда был такой популярный кинофильм. Она тоже могла и очень хотела стать матерью моих детей. Но, браки свершаются на небесах…
Там я уже изучал теорию музыки, начал писать партитуры, как говорили: «для бас-гитары с оркестром». Несколько раз Полнер ставил меня «басистом» в свой эстрадно-симфонический оркестр, где пела Антонина Краплина, как говорили - фаворитка Полнера. Помню только Борю Локшина – трамбониста, и пианиста, по фамилии вроде Филимонов, ну не Филатов же... Остальные стерлись из памяти, хотя в оркестре была духовая группа, струнная группа, и ритм-группа, как это тогда называлось. Оркестр включал около 20-ти человек, и у меня до конца дней останется память о ни с чем не сравнимом чувстве, когда дирижер Полнер взмахивает палочкой, и эта предельно организованная машина, включающая и меня, начинает слаженно и ритмично работать. Это – восторг!
Александр Данилович предлагал мне музыкальную карьеру, но я не согласился и «отрезал», что в дальнейшем не однажды повторялось. А предлагали мне устроиться на НПО «Ленинец», но играть у Полнера. С «Ленинцем» судьба свела только через 30 лет через Кублановского Вениамина Борисовича, который первым предложил мне проект системы для определения веса и центровки самолетов.
Рядом с «Пятаком» на проспекте Маклина находилась военная кафедра Бонча. Не могу сказать, что я совсем не мог говорить, но все же даже легкое творческое заикание сдерживало мое военное рвение. Заведующий кафедрой (или не заведующий, уже не помню) подполковник Хваль нашел время, отозвал меня как-то в сторонку и мягко сказал: «Не тратьте время, обратитесь к медицине, и вас освободят. Найдите лучшее применение своим силам и знаниям». Он был безусловно прав, честь ему и хвала!
Александр Данилович Полнер умер вскоре после моего ухода из ко-манды, и дело его там, говорят, продолжал его сын Аркадий, который начинал у меня в группе на клавишных, подменяя временами Акулову.
Саша Аксенов – труба, умер от инфаркта 30 марта 2004 г., похоронив за месяц до этого свою мать. Якубовский Саша (лидер гитара) умер где-то в 2007-м от сердечного приступа.
Остальные – Баженов Саша (барабаны), Шагаев Геша (вокал) живы на момент конца 2011 г. Судьба Вали Акуловой (клавишные) мне неизвестна.
Группа после моего ухода еще какое-то время существовала. Из «Пятака» они ушли, там появился новый формальный лидер, студент-музыкант, и они некоторое время «сидели» в Песочной на танцах. Один раз я к ним приезжал, посидел рядом, послушал. Они играли правильную, кабацкую музыку, играли хорошо, но это было уже не то, творчества и импровизации уже не было. Я уехал задолго до окончания…
Я уехал настраивать радиорелейные линии связи, заниматься термоядерной наукой, а затем - авиацией.
В Песочном я оказался много позже, в 2004 году связи с болезнью мамы, как оказались – смертельной…
По существу учебного процесса в Бонче могу сказать, что мне нравились ТЛЭЦ и ТНЭЦ (теория линейных и нелинейных электрических цепей), измерения, телевидение, радиоприемные устройства, не нравились импульсная техника и полупроводниковые приборы, а также электрические машины. Склонность к измерительным технологиям уже тогда начинала формироваться, но не было повода для ее проявления до начала работы в ССМУ-171, где впервые для меня вскрылась связь между абстрактными знаниями и конкретными практическими результатами. В институте эту связь преподаватели до меня не смогли донести.
Молодому поколению интересно будет узнать, что чертежи мы чертили на кульманах, на бумаге, при помощи готовальни, иногда тушью. Был такой курс – начертательная геометрия, сейчас, думаю, такого вообще нет. Мы при помощи массы хитрых механических приспособлений (лекала, циркули, рейсфедеры, балерины и т.д.) вычерчивали всякие жуткие сечения. Например, я в курсовом проекте чертил шар, пронзенный конусом. Все чертилось тушью, ночью, в общежитии.
Курсовые проекты мы считали на логарифмических линейках, где это было возможно, т.е. умножение, деление, логарифмы и степени. Складывали и вычитали на бумаге в столбик. Тогда даже калькуляторов еще не было, не говоря о персональных компьютерах. Какой-то курсовой проект, уж не помню, я считал всю ночь, а рано утром пошел чайку попить наверх. В это время пришла уборщица, сгребла все, что было в чертежном классе брошено, по ее мнению, и выбросила на помойку. После чая я долго висел вниз головой в мусорном баке, выискивая свои расчеты.
Все (ну, или почти все) писали конспекты лекций, по которым готовились к экзаменам. Хороший конспект дорогого стоил.
Я одно время даже работал в каком-то студенческом научно-исследовательском обществе (НИО) и у меня есть научная статья, опубликованная в трудах этого общества. Работа велась на кафедре усилителей (заведующим кафедрой был профессор Войшвилло, с сыном которого я был когда-то «на картошке»), под руководством некоего доцента Новикова, и даже какие-то деньги нам один раз заплатили. Но, как-то не грело все это в те времена. Музыка тогда была несравненно более привлекательной. Но, все-таки, я нашел в себе силы выбрать инженерию, а, не музыку после окончания учебы. И считаю это решение правильным.
«Желамский, скажите, в какой Корее идет война в северной или в южной»? – спросили меня на семинаре по истории КПСС. «Помилуйте - ответил я - какая разница»? Всю группу сразу же потащили к ректору. «Ну, кто тут такой смелый?» - спросил тот. Я молча вышел вперед, исполненный дурными предчувствиями. «Мы вас сейчас отчислим, и в армии вам все объяснят» - сказал он, но здесь открылась дверь и в кабинет ректора вошел….. мой отец. Отец говорил, что я далеко живу, сильно устаю и еще можно дать мне последнюю возможность исправиться. Меня и в этот раз оставили…
Очень запомнились ежегодные карнавалы, проводимые в общежитии на Кантемировской. Готовились заранее, создавался штаб, украшали все этажи, приглашали рок-банду, чаще всего – Q-69. Бардак происходил всю ночь, общага тряслась от жутких страстей, народу было в 100 раз больше, чем обычно, и только к утру народ расползался по комнатам.
Именно на один из таких карнавалов Костя Климин и Коля Сиваков привезли Нелечку Болтовскую. Она еще в школе училась. Но, было не суждено, ничего не вышло.
Преподаватели:
1. Заездный Анатолий Михайлович – д.т.н., профессор, заведующий кафедрой теории нелинейных электрических цепей (ТНЭЦ). Милейший человек, абсолютно лысый, тогда лет 50-ти, раскланивался со всеми, говорили, что частенько водил студенток в кинотеатр «Баррикада», и далее. Позже, вместе с большинством профессорско-преподавательского состава Бонча, эмигрировал в Израиль.
2. Парфенова Ревмира Константиновна – старший преподаватель кафедры линейных электрических цепей. Мне кажется, что она первая в этом мире почувствовала исходящую от меня опасность, и хотела меня уничтожить на самом раннем этапе, я видел это и чувствовал. С первой попытки сдать экзамен по ТЛЭЦ в зимнюю сессию второго курса она меня «вынесла» мгновенно. Тогда я провалил четыре экзамена из пяти (кроме истории КПСС). Ну, и понятно, 1969 год, “Abby Road” вышел, какая там учеба. Но ко второй попытке я по честному прочитал все, что было под руками. И все решил, и все ответил на экзамене. Так она вспомнила, что у меня похожая задача была и в первый раз, и захотела еще назадавать вопросов. Но я или возмутился или прикинулся шлангом, уже не помню, но «трояк» она мне поставила все-таки очень неохотно.
3. Профессор Лебедев с кафедры ТЛЭЦ (фильтры)
4. Декан РС и РВ Липай Иван Николаевич
5. Ректор Муравьев Константин Хрисанфович
6. Шмаков Павел Васильевич – профессор, заведующий кафедрой телевидения, один из основателей отечественного телевидения
7. Зейтленок – заведующий кафедрой передающих устройств
8. Пак Иван Николаевич – кафедра математики
9. Подполковник Хваль – военная кафедра на Маклина
10. Майор Смятский – военная кафедра на Маклина
Сокурсники, каких помню:
1. Тимофеев Владимир – жил на Малой Московской. Все пивнухи обошли с ним.
2. Максимов Николай (Квакин) из Мартышкино. «Люблю монотонную работу» - говорил он, копая ямы под столбы в стройотряде.
3. Селицкий Анатолий - сразу после окончания института женился на женщине с ребенком. Я был на свадьбе. Теперь мне ясно – бедный Толя, уже тогда было видно, какая это стерва…
4. Сысоев Владимир – мама у него точно была медицинским работником
5. Зобков Владимир из Таллина – после 3-го стройотряда мы летали с Бровцевым и Зобковым в Таллин, и жили на улице Санглепа дом 4, это в районе Пирита, там порт. Филатов оттуда.
6. Климин Костя – из Бокситогорска. Выгнали в третью сессию и забрали в армию. Потом восстановился на заочном, мы встречались. Это они вместе с Колей Сиваковым Нелечку Болтовскую провезли на карнавал в общагу на Кантемировскую,.
7. Богданов Михаил – жил где-то в Автово. Мы к нему ездили на день рождения – накормил «до отвала» вкусным. У него была пожилая, седая мама, которую он, было видно, очень любил. Отчислен со 2-го курса.
8. Нечаев Сергей – пермяк, солены уши. Из Кубымкара. Последний раз после окончания института виделись и простились в пивном баре «Петрополь» на Васильевском. Теперь такого нет, я проверял. Потом я писал к нему, но ответа не было. Когда мы электрифицировало Коми АССР, к Сергею, сидящему на столбе, подлетел орел, и клюнул его.
9. Ермолин Валера – из Кондопоги
10. Сиваков Николай – из Кондопоги. Судьба аналогична Климину.
11. Гавсиевич Боб – вроде куда-то на Волжскую флотилию распределился. У него там кто-то работал, папа вроде…
12. Магазинер Коля – из Ташкента. Это у него я научался любимой песне «хырч-хырч-хырч; дыр-дыр-дыр». Много позже, в 2010-11 годах мы встречались несколько раз, Володя Тимофеев, Коля и я.
13. Как звали монголов – не помню, а еще ливанцы были, афганистанцы, вьетнамцы. С одним из них я подрался в общежитии и меня потащили на правеж в специальный деканат.
14. Любяницкий (Луба)
15. Бочко Александр – из Феодосии. Привозил с каникул вяленых бычков, и мы поедали их с пивом на Разъезжей, д. 8, в «Газгольдере».
16. Сергей Вальтер
17. Иващенко Неля – из Днепропетровска. Папа полковник. Предлагала мне все. Я не согласился. Жили бы сейчас у Кучмы на родине.
18. Купава Боря – из Орши. Выгнали с пятого курса за аморальное поведение. «Что я голым скакал, что я песни орал, а отец говорил у меня генерал…» - что-то в таком роде.
19. Клепикова ? – все говорили: «любвеобильная натура». Вроде выгнали…
20. Петров Александр – из Перми
21. Люда Солнцева (солнышко) – рыжая и пухленькая.
22. Наторов Сергей – я приезжал на электричке из Мги, шел пешком в Кузнечный переулок, где жил Сергей, будил его, мы завтракали чаем с бутербродами, и шли на первую пару в институт. Потом он начал жить с некой дамой Лией, которую я тоже стал будить. А затем они поженились и переехали на Зверинскую, помнится, купив там кооперативную квартиру. Он говорил: «Почему ты Миша видишь отношения с женщиной только в постели? Это ведь не так….». До сих пор не пойму, что он имел в виду?
23. Мякина Таня?
24. Войшвилло Александр – сын заведующего кафедрой усилительных устройств
25. Люнгвиц Юра – учился в Бонче по моему примеру, но на 5 лет позже, мгинский. Говорили, что давно (на момент 2005 г.) умер по болезни
26. Лисовский Владимир – одноклассник, вместе поступили, вместе закончили
27. Пенезев Александр – распределился в Арзамас-16 (Саров). Позже мы встречались несколько раз в ИАЭ. Был настроен агрессивно: «то, что вы делаете, давно уже есть». А я ему пел нашу студенческую: «Иду по проспекту я в рваных галошах. Голодный как черт, и усталый как лошадь…»
28. Демьяненко ?
29. Ну, Циба, Левин, Голле.
30. Муж Марины Копура – Бирендюков Валера. В отличие от нас, Валера закончил джазовую школу, и выбрал музыкальную карьеру. Я не закончил, и выбрал инженерную карьеру. Все закономерно…
31. Тариэл ??? Т..такишвили? – «сейчас сделаем вкусно» и посыпал все толстым слоем перца. Куда-то исчез, до конца не дошел.
Выводы:
1. Я никогда не обращал внимания на начальство. Оно это всегда чувствовало и платило мне взаимностью.
2. То, что я закончил институт, есть не самое большое, но все-таки чудо.
