Четверг, 8 января
Около 4 часов у меня сходятся Зиновьев и Жомини. Ону завтра выезжает обратно в Константинополь. Барон говорит нам о военном совете, который должен собраться 11-го у государя. Он рассказывает между прочим, что в период наших осложнений с англичанами во время последней войны Его Величество, тогда еще наследник-цесаревич, возымел мысль, которая по его настоянию обсуждалась даже в Совете, использовать коммерческие суда для установки мин во всех английских портах, чтобы сделать, таким образом, невозможной британскую торговлю. Я замечаю, что у нашего августейшего монарха бывают иногда проявления "динамитчика". Зиновьев того же мнения.
Государь возвращает посланные ему перед обедом бумаги. Он не утверждает проект телеграммы барону Моренгейму. По-видимому, на нашего посла в Париже произвели сильное впечатление опасения, вызванные во Франции словами Бисмарка в парламенте; Гире счел нужным сказать ему, что мы считаем эти опасения преувеличенными. Государь пишет на полях: "Мы ничего не знаем про намерения кн. Бисмарка, так что же мы их будем успокаивать. От Бисмарка можно все ожидать". Затем против слов "Итак, нет никакой причины отчаиваться в успехе наших попыток, направленных к тому, чтобы внести успокоение" Его Величество добавляет: "Для нас, а для Франции это еще вопрос".
Проект этот был составлен Жомини; признаюсь, он мне тоже не кажется безусловно необходимым, однако сказавшееся в императорском замечании настроение не особенно утешительно.
Свободное копирование
