Для защиты Ленинграда - 1

Для защиты Ленинграда

В о главе ленинградского Физтеха, или Ленинградского отделения института, как его называли в блокаду, потому что основные силы выехали из нашего города в Казань, стоял член-корреспондент Академии наук СССР профессор П. П. Кобеко, замечательный ученый и удивительный человек. Я был в институте его заместителем. Павел Павлович являлся и деятельным членом комиссии по оборонным предложениям. Он быстро разбирался в сложных предложениях, которые к нам поступали, часто дорабатывал их, улучшал. Почти все виды нового вооружения, предложенные защитниками города, испытывались в Физтехе его работниками— в лабораториях, на полигоне или в боевой обстановке.

Павел Павлович, занимаясь реализацией оборонных предложений, сам много разъезжал по городу, бывал на предприятиях, на передовой и на кораблях Балтийского флота. С довоенных времен у него сохранился старенький велосипед, который во время блокады стал незаменимым средством передвижения. Павел Павлович ездил на нем и на фронт, чтобы там, в полевых условиях, испытывать новое оружие.

На передовой, на боевых кораблях и на заводах города работали и другие научные сотрудники. В Ленинграде и Кронштадте во время войны действовало несколько станций по размагничиванию боевых кораблей. Все они были созданы учеными Физтеха, которые их и обслуживали. Научные сотрудники размагничивали корабли в боевых условиях, разбирали магнитные системы вражеских мин, давали инструкции по их обезвреживанию, конструировали траловые устройства для вылавливания мин в море. В этой группе сотрудников Физтеха работали и женщины, среди них Валентина Иоффе, дочь академика А. Ф. Иоффе. Не все остались живы. На боевом посту погиб и наш старший научный сотрудник Н. Л. Писаренко, талантливый ученый, добрый товарищ.

Уже в начале вражеской блокады на Ленинградском фронте имелись радиолокационные установки.

Не многим известно, что первый в мире радиолокатор создал в 1934 году в ленинградском Физтехе выдающийся ученый Д. А. Рожанский. В самом начале войны радиолокационные установки были еще несовершенны, но все же только они одни и могли «увидеть» самолеты, летевшие бомбить Ленинград. Ведь фронт проходил у стен города, а радиолокаторы засекали самолеты еще за десятки километров от передовой.

Для радиолокации потребовались специальные высокочастотные кабели. Наша комиссия предложила наладить их производство в Ленинграде. Образец коаксиального высокочастотного кабеля раздобыли на трофейной подводной лодке. Изоляция его была сде~лана из стирофлекса, который у нас тогда не изготовлялся. Павел Павлович Кобеко задумал заменить стирофлекс другим диэлектриком — эскалоном, который сам же до войны создал в Физтехе. Военный совет фронта одобрил предложение комиссии. Изготовить сложное изделие поручили заводу «Севкабель». Его директор Д. В. Быков и весь заводской коллектив приняли это задание как важнейшее дело, взялись за негоохотно и энергично. Но условия были тяжелые — первая блокадная зима…

Для нас с Павлом Павловичем началась пора непрерывных путешествий по треугольнику: Смольный — завод — Физтех в Сосновке. Каждая сторона треугольника — примерно полтора десятка километров, а ноги держат не очень твердо и надо спешить…

Вместе с работниками технического отдела завода мы налаживали массовое изготовление эскапоновых изоляторов, придумывали рациональные пресс-формы, конструировали различные приспособления. Были изготовлены два образца высокочастотного кабеля — один на изоляции из эскапоновых шайб, а другой — на эскапоновых колпачках. Испытали их. Велика оказалась наша радость, когда кабель на эскапоне, сделанный ценой многих трудов и мук в зимнем, блокированном Ленинграде, получился по всем данным не хуже, чем трофейный кабель на стирофлексе. Трудная задача была решена.

Сведения о том, что в блокадном Ленинграде изготовлен высокочастотный кабель на отечественной изоляции, быстро дошли до оборонных предприятий на Большой земле. Оттуда стали поступать просьбы изготовить эскапоновые детали. Радиолокационные установки требовались и на. фронте, и в тылу, а без высокочастотного кабеля они не работали.

Отделение Физтеха в ту пору было немногочисленным— к весне 1942 года осталось всего 26 человек: 16 научных сотрудников, два лаборанта, комендант здания, вахтеры, столяр… Осенью работало больше людей, но за зиму кое-кого эвакуировали, несколько человек умерло.

И вот этот маленький, тесный коллектив истощенных людей принимал и выполнял заказы на эскапоновые детали с разных концов страны. Ведь это было действительно важное для обороны дело. Из Ленинграда детали отправляли в тыл самолетом. Технологию их изготовления значительно усовершенствовали.

Все сотрудники ютились в нескольких комнатах первого этажа. Там стояли самодельные печки-буржуйки, от дыма которых стены вскоре почернели. В одной из комнат круглые суткй сидели дежурные, там стоял и единственный телефон. Второй этаж института занимала воинская часть.

В нескольких прокопченных комнатах, где теплилась научная жизнь, решались разнообразные и трудные проблемы. Как-то зимой Санитарное управление фронта обратилось в институт за консультацией: какое лучше использовать средство для лечения газовой гангрены. Дело в том, что у некоторых раненых бойцов стало развиваться это страшное заболевание. Институтский химик М. В. Гликина сумела помочь врачам, спасавшим жизнь людей.