3 июля 1919 г.
Комиссариат. Обыск и никого не выпускают... Обыск кончен. Можно расходиться. От ухаживаний шаха вооружилась большим китайским костяным ножом в железной оправе, который мы нашли с Доброславским в каком-то старом шкафу и который во время обыска был очень долго и подозрительно осмотрен и потом забыт на столе.
Д.И.Богданов-Березовский, Джон и я отправились на концерт,
14 июля 1919 г.
Мы опять уезжаем. На этот раз окончательно! Я бы хотела быть уже на месте. Ввиду скромности наших капиталов и нескромности нашего багажа дорога меня пугает /.../ Я боюсь отъезда, и мама права, называя меня "тормозом". Оставаться -- гибель.
-- Шах, прощайте! Уезжаю в милую старую Литву.
Мы сидим и тихо говорим о "наших" краях. Мы ведь земляки.
-- Когда увидите первую литовскую сосну -- обнимите и поцелуйте ее от меня... Когда вы будете стоять на зеленом холме, поклонитесь на все четыре стороны и скажите, что это я кланяюсь земле Жмудской. А когда вы доживете до глубокой осени и будете знать, что в Петрограде все по-старому, без перемен, вспомните, что меня уже нет в живых.
Милый мой шах!
23 июля 1919 г.
Шах нашел нам покупателя на Стрельну, и я отправилась с ним показать ему печальные останки наших владений.
/.../
Погода стояла чудесная. Мы ехали с Дав.Дав. Поташинским, покупателем, в трамвае и чудесно болтали. На даче мы встретили кусты крапивы выше тальи, хаос и запустение. -- О, поле, поле, кто тебя усеял? -- вздыхал Д.Д. Поташинский. В углу, в чаще розовых кустов распустилась одна красная роза, Д.Д. кое-как добрался до нее.
-- Вашим добром бью челом! А как у вас относительно денег на дорогу?
-- Же бы бардзо, то не!
29 июля 1919 г.
Взяла отпуск на две недели... Никак не уехать!
Свободное копирование
