Трестеник, 15 ноября
Совсем забыл, писал ли я о последней операции, которую сделал наш почтенный хирург Ал--ский одному раненому солдату Астраханского полка? Операция была продолжительная, тяжелая, но, благодаря Бога, совершенно удачная. Пуля ударила в левую руку; ниже локтя, разбила составной конец локтевой кости и засела где-то между обломками. Пока раненому сделали перевязку в полку, пока его привезли к нам, раненая рука успела сильно распухнуть, так что ощупать место, где именно засела пуля, было уже очень трудно; порешили употребить хлороформ, и когда больной, под влиянием этого сильного наркоза, бесчувственно заснул, начали доискиваться пули: хирург запустил свой мизинец в рану и стал ощупывать канал, по которому прошла пуля; оказалось сильное раздробление костей, а пули нет; сделал разрез ниже входного отверстия раны, запустил туда палец -- нет пули, сделал другой разрез, с другой стороны -- опять нет; а крови-то, крови -- страсть!.. Опять полез по каналу и в то же время другие два врача вложили свои пальцы в разрезы и таким образом охватили всю руку около костей, стали вытаскивать из разрезов осколки и когда вытащили разрушенный составной конец локтевой кости, под ним-то оказалась засевшею пуля. Сделав частичную резекцию, тотчас же наложили гипсовую повязку и привели несчастного страдальца в чувство... На вопрос: "Что он чувствует?" -- мой бедный Ковбаса (Киевской губернии) тихо ответил: "Ничего, только рука моя что-то не ворушитця...". Ему дали теплого чаю с несколькими каплями белого вина, и он скоро подкрепился, несмотря на то, что вся операция продолжалась более получаса и с большой потерей крови... По его желанию, я показал ему пулю, разбившую его кости и разбившуюся о его кости; он осмотрел ее, тяжело вздохнул и просил меня сохранить ее до полного выздоровления. Теперь у нас на очереди еще более тяжкая операция: предполагают, что придется перевязывать глубоко лежащую сонную артерию. Одному бедному солдату Фанагорийского полка пуля угораздила в верхушку левой нижней челюсти, раздробила ее с зубами, прошла под языком и выскочила в конце нижней губы с правой стороны, выбив ему и передние зубы. Язык до того опух, что только посредством зонда можно вводить ему несколько капель бульона для питания. На несчастного раненого и смотреть страшно, так он изуродован... Третий день уже ожидают, откроется или нет артериальное кровотечение? Если откроется, тогда неизбежна будет перевязка сонной артерии выше того места, где от нее исходят разветвления, проникающие под язык. Операция, по словам наших врачей, одна из труднейших и за исход ее нельзя ручаться... Есть и еще у нас раненые: одному казаку пуля пробороздила всю спину поперек; другому конно-артиллеристу, в то время когда он поднял ногу в стремя, пуля оторвала большой палец на поднятой ноге, но все это считается пустяками... Все эти раненые чисто случайные: кто в цепи на аванпостах, кто на фуражировке; настоящего, более или менее крупного дела еще, слава Богу, не было; зато больных у нас немало: дизентерия свирепствует уже очень сильно, унося каждый день по нескольку человек в могилу. Вчера отправили третий транспорт с больными в ближайший военно-временный госпиталь, недавно открывший свои действия в деревне Медован, южнее Дольняго Дубняка, вверх по течению Вида. Возьми карту и посмотри; а пока ты будешь отыскивать на карте, я немножко отогрею руки -- страсть как озябли... Наша горница с Богом не спорница, на дворе тепло и в ней жить можно; а чуть мороз или холодный ветер, так в ней и зубов не соберешь... А все же лучше недели в бивуачной палатке... Вчера, например, хлестал дождь и бушевал сильный ветер, так что наши лазаретные шатры еле-еле выдержали; сегодня дождя нет, но ветер такой же, и ходит он по нашей горнице другие сутки, как хозяин-большак, и ничего с ним не можем поделать; заклеили пол-окна бумагой, а он ее рвет, позаткнули щели в дверях, в оконных рамах, а он в трубу очага, которую и заткнуть нельзя, такая она большая, широкая; затопил бы железную печку, да дровишек жаль -- топим только на ночь, чтобы разогреть ужин и чтобы теплее было ложиться в постель. Не знаем, будем ли мы зимовать в этой хатке или еще придется куда-нибудь двигаться. Недавно здесь разнесся слух, что на наше место придут из России свежие войска 1-го и 10-го корпуса, а мы двинемся за гвардией по Софийскому шоссе за Балканы. Если это правда, то новый поход будет несравненно труднее первого; в зимнее время, по местности гористой, на Балканах путешествовать слишком несподручно... Балканы теперь от нас не более пятидесяти верст и при ясной погоде их отчетливо видно со всеми их причудливыми вершинами; но для них гораздо лучше было бы, если бы мы их никогда не видали: всякий раз, как они покажутся во всей своей дикой красе, обрисуются со всеми подробностями, даже с лежащим на них снегом,-- так и жди на завтра перемены погоды к худшему. К этому явлению мы уже привыкли: третьего дня, при закате солнца, мы любовались действительно величественными очертаниями балканских конусов,-- точь-в-точь наш далекий, незабвенный Алтай,-- а вчера целый день хлестал дождь и бушевал холодный ветер.
Досадно, что газеты мы получаем удивительно неисправно: вчера получили от 25 октября. Вы получаете на третий, а мы на двадцатый день, и то, о чем вы уже забыли, то служит для нас животрепещущей новостью; а между тем, от места происшествия вы живете за тысячу верст, а мы -- в десяти верстах. День и ночь мы слышим жестокую канонаду, так что наши бумажные окна и самая гипюрная хатка наша поминутно вздрагивают, а где эта канонада и какие от нее результаты -- мы ничего не знаем. Прежде шли походом ощупью, а теперь живем ощупью, не зная чему верить, за что ухватиться... Поутру пронесется один слух, к обеду -- другой, на ужин третий... Бесплодным догадкам и бестолковым толкам конца нет, так что делается досадно, и тоска начинает подступать сильнейшим образом. Поедешь на бивуак к Сибирцам, завернешь в штаб дивизии, и там знают не больше нашего. Одни говорят, что на днях Осман попытается прорваться из Плевны, другие утверждают, что он об этом и думать не смеет, а просто вынужден будет сдаться на капитуляцию... Со дня на день все чего-то ожидают; что-то непременно должно произойти, случиться; а что именно, где, когда и как -- это и служит для всех неистощимой темой к бесконечным толкам, спорам, предположениям или вернее переливанию из пустого в порожнее... Тоска!..
