В конце июня мы распростились с Глионом и отправились в Германию. По дороге в Берлин остановились в Штуттгарте. Тут заметил, что многие магазины пустуют, стоят с заколоченными окнами. Нам объяснили, что это ликвидированные, бывшие еврейские магазины. В прежние посещения Германии мы этого гонения на евреев не замечали и газетные сообщения считали преувеличениями американской прессы. В тот же вечер — еще одна иллюстрация нового режима Наци. Зашли в ресторан поужинать. За ужином подали масло, как в былые времена. Я не удержался и заметил, что в газетах пишут об отсутствии масла в Германии. Это прислуге не понравилось. Она начала громко возражать. Видимо, режим Наци становился жестче — нужно было вести себя осторожнее.
Из Штутгарта наш путь шел на Берлин. Там я опять зашел к знакомому профессору мостов, говорили о дальнейшем развитии Берлинского узла автомобильных дорог. В разговоре я ему заметил, что из Берлина собираюсь проехать в Польшу. Тут мой собеседник всполошился и начал усердно доказывать, что в Польшу ехать не стоит. Позже, когда я вспоминал эту сцену, мне стало ясно, что профессор мостов уже тогда знал о предстоящей войне и боялся, что поехав в Польшу, я могу попасть в трудное положение. Но тогда я не обратил внимания на предупреждение немца и не задерживаясь долго в Берлине, отправился в Луцк к брату.
Там тоже было неспокойно. Брат по своей парламентской деятельности знал об угрожающем положении переговоров с Гитлером. Знали это и его знакомые. Всем было ясно, что если начнется война Польши с Германией, то большевики не останутся спокойными, а Луцк расположен совсем близко от русской границы. Что делать? Все эти знакомые, как и мой брат, были замешаны в украинских действиях против большевиков. Некоторые считали, что их участие в антибольшевистских действиях двадцать лет тому назад уже давно забыто и им, при наступлении большевиков, безопаснее оставаться на месте и никуда не двигаться. Другие, в том числе и мой брат, полагали, что нужно бежать на Запад. Дальнейшие события показали, что был прав мой брат. Все украинские деятели, попавшие в руки большевиков, были уничтожены. Бежавшие на Запад и попавшие в плен к немцам остались в живых.
Но жизнь пока продолжала идти обычным путем. В связи со своей службой по землеустроению брату иногда приходилось разъезжать по округу и на одну из таких поездок брат пригласил и нас. Мы, конечно, согласились. Было интересно проехать по бывшей Волынской губернии, по местам, которые мы обычно проезжали при наших поездках из Киева в Вену.
Из Луцка мы направились в Дубно. Там осматривали остатки старинного замка. Вспоминали Гоголевского Тараса Бульбу. Ведь это тут происходила описанная Гоголем осада Запорожцами польского города. Теперь вокруг замка все заросло крапивой — ничто не напоминало о былых сражениях. Из Дубно поехали в Кременец. Брат показал несколько новых домов, построенных по его проектам.
Дальше поехали в Почаевскую Лавру. В царские времена это была Австрия. Теперь — Польша. Но население кругом малороссийское. Толпы богомольцев, слепые лирники, нищие, калики — все осталось таким же, как было когда-то и в Киевской Лавре. Все это было мне хорошо знакомо, я как будто побывал на родине.
После посещения Лавры отправились в знаменитое бывшее имение Вишневецких. Это исторические места. Тут когда-то проживал первый Самозванец. В здешней церкви он венчался с Мариной Мнишек. Теперь кругом тишина. Ничего напоминающего былую жизнь. Некоторые помещения замка заняты группой художников. Они тут же перед замком сидят у своих мольбертов, делают эскизы. Отсюда мы вернулись прямо домой. Эта экскурсия по местам бывшей России навсегда останется в моей памяти.
Мы недолго оставались у брата, ему было не до гостей. Распрощались. Опять встретились только через семь лет, уже в Америке. По дороге в Берлин остановились на день в Варшаве проведать Куровского. На вечер он пригласил к себе большую группу профессоров Политехникума. Многих из них я знал еще по Путейскому Институту и по Киевскому Политехникуму. Заговорили, конечно, о надвигающейся войне. Поляки были настроены воинственно — никаких уступок Гитлеру. Если он нападет на Польшу, наши союзники — Франция и Англия придут на помощь и разгромят Германию. Я сказал, что по моему мнению ни Франция, ни Англия на помощь не придут и Польша будет разгромлена. Нужно избежать войны, мириться с Гитлером.
После первой мировой войны при заключении мира, Франция была увлечена идеей создания сильной Польши. К Польше были присоединены обширные русские области, а так же и чисто немецкие. Теперь немецкие области Гитлер требует обратно. Лучше уступить, чтобы избежать войны, которая окончится разгромом Польши. Идея мира с Гитлером никому не понравилась. Никто меня не поддержал. Через месяц началась война, в которой погибли некоторые из говоривших в тот вечер. Куровскому в начале войны удалось выехать из Варшавы в Лодзь, где он прожил еще пятнадцать лет в большой бедности.
Свободное копирование
