Мне живо памятны дни, последовавшие за событиями 9 января.
Мы приехали с В. Ф. Эрном в Петербург с наивным намерением склонить высшее духовенство к написанию обличительного окружного послания. И первым делом пришли к Д. С. Мережковскому.
Он весь был полон впечатлений пережитого, как родных встретил нас и, прослушав наше "Обращение", весь заволновался и решил действовать немедленно.
Для начала было решено собраться у одного хорошего его знакомого (где бывают люди близкие церковным сферам) с тем, чтобы еще раз прочесть "Обращение" и поговорить. Я никогда не забуду этого вечера. В. В. Розанова, который сидел на диване, поджав ножки, и ядовито спрашивал:
-- Кто Ваш отец, русский? Православный?
-- Нет, католик.
-- А Ваш, молодой человек?
-- Протестант .
-- Это очень важно.
Как "одно лицо близкое Синоду" (не то же ли самое, которое показывало Д. С. золотых рыбок?) , видимо издеваясь над нами, предлагало нам обратиться за содействием к Саблеру! И наконец сам Д. С. Мережковский, вдохновенный, страстный, готовый душу свою отдать за дело в которое поверил, которое полюбил.
Мы были как братья с ним тогда. В одно верили, к одному стремились, на одно надеялись.
Но между нами была одна разница, всю разъединяющую силу которой тогда мы не чувствовали.
-- Они хотят того же, что и мы, -- сказал Дмитрий Сергеевич, обернувшись к З. Н. Гиппиус. -- Только хотят достигнуть, не уходя из Церкви. Ну что же, пусть каждый в этом вопросе поступает, как ему лучше...
Дело религиозного возрождения -- большое дело. Всякий уход в отдельную группу грозит кончиться самоутверждением, самым страшным врагом всякой религии. 9 января нас объединяло признание грандиозности исторического события и исторической задачи. Но разве теперь мы стоим перед задачей сколько-нибудь меньшей?
Мы люди одного духа. Отрекитесь от "бунта" и будем служить по мере сил делу грядущей великой религиозной революции.
