Дно детства

Дно детства

За тысячи лет множество людей пришло  в этот мир и ушло из него. Мне всегда было странно, что именно в этой оболочке, данной эпохе и стране я вдруг осознал себя. А ведь мог бы ощутить своё «Я» в другом человеке, в другом времени. Скажем, в древние века, или в каком-нибудь животном? Подобные мысли  не дают воспринимать других людей и животных чужими, смотреть на них свысока.

Память сохраняет много эпизодов из детства. Если человек не оставляет их на бумаге, то всё равно в течение жизни вспоминает и рассказывает своим друзьям и близким. А если умирает ребенком!? Весь его мир, порой очень сложный, так и остается непознанным. Родители ведь далеко не всегда и не всё знают о своих детях.

Я не раз сталкивался с тем, что многие люди помнят себя лет с пяти. У кого-то первые годы жизни вообще будто стёрты. Странная штука — память. Мы часто помним то, о чем хотели бы забыть, или то, что кажется незначительным, мелким. И забываем то, о чем стоило бы помнить всегда. Нас интересует, есть ли жизнь после смерти. Но ведь забвение — своего рода маленькая смерть. Поэтому, вспоминая что-то или кого-то, мы, в сущности, заглядываем по ту сторону жизни — воскрешаем прошлое.

Мне всегда интересно смотреть на детские фотографии людей, которых я знаю, пытаясь в детском лице увидеть знакомые черты облика и характера. Как-то на снимке в двухлетнем ребенке я узнал шестнадцатилетнего одноклассника Колю. Оказалось, что я действительно ходил с ним в ясли. Глядя на невзрачного подростка, подумал: пройдут годы, он станет взрослым, а школьные годы канут в прошлое. Через пять лет после окончания школы я встретился с Колей, уже отцом семейства.  Из худенького мальчика он превратился в солидного мужчину в позолоченных очках.

Есть фотография, где мне год и месяц от рождения. Большие печальные глаза. Мне кажется: эта фотография — единственная, передающая мой внутренний мир. Казалось бы, какой внутренний мир в год от роду. Хоть мне было чуть больше года, я запомнил, как меня снимали. В проеме входа в комнату появились два незнакомых мужчины, приятели моего дяди Юры, служившего в то время в армии. Пришли они по его просьбе, чтобы сфотографировать племянника, которого он еще не видел. В памяти запечатлелось их появление, обстановка комнаты, я на кровати. До этого я видел только женщин, может, поэтому так врезалось в память. Это одно из наиболее глубинных воспоминаний — где-то из самого дна детства.

Дети еще не знают слов, но чувствуют интонацию. Мама спела мне колыбельную пародию Некрасова: «Спи, пострел, пока безвредный! Баюшки-баю».

— Инадо, — запротестовал я.

Одно из самых ранних потрясений: лежа в кровати, я жевал длинную карамельку с начинкой и подавился. В комнате никого. Мама с бабушкой почувствовали что-то неладное — прибежали.

До трех лет я посещал ясли. Много интересного об этом периоде жизни я узнал из маминых и бабушкиных рассказов, но немало сохранила и собственная память.

Я отдирал от стенки известку и ел. Недовольная этим нянечка оттаскивала меня в центр комнаты. Мои приятели Витя и Зоя приносили лакомство. Несмышленые дети природным чутьем понимали: их сородичу нужен кальций.

На снимке я и Витя, а между нами девочка Зоя. Стоим в манеже, и спали втроем там же. Моя мама заметила Зойкиной матери:

— Мальчики всегда сухенькие, а ваша дочка постоянно мокрая.

Мать девочки глянула на детей:

— Конечно, моя Зоя постоянно мокрая! Идите сюда, посмотрите! Они же ее поливают: два стручка направлены на нее.

Рядом с крыльцом яслей я нашел рваную соску Вити по фамилии Сирота. Подаю, ожидая благодарности. К моему удивлению, Витя отказывается от личной собственности. Сначала я звал его Витя Та, потом Витя Та-та, а после Витя Та-та-та. Мама вспоминала, как худенький длинный Витя боролся с собственной тенью. Увидит ее: хлоп ладошкой по стенке, потом другой рукой. Отодвинется, тень тоже, он опять пытается поймать.

Наверное, я пользовался уважением детей. Как-то мама принесла меня в ясли. Мальчик согнал со стула другого ребенка со словами:

— Саше сясть надо.

А однажды, еще не успели раздеть, как я побежал с возмущенным криком:

— Моя бабочка!

Оказывается, вальяжный Олег взял мой горшок и понес использовать по прямому назначению. У этого мальчика была привычка наполнять чужие горшки. На них были разные картинки, чтобы дети могли распознавать свои. На моем горшке была изображена бабочка.

На праздник нам решили сделать подарки. Подводили по очереди к огромной куче игрушек. Каждый выбирал то, что ему нравится. Я облюбовал мотоцикл с водителем, но постеснялся его взять, подобрал другую игрушку. Мотоцикл унес более решительный мальчик.

Врезалось в память: дети играют кучками по разным углам, а я один стою посредине комнаты. В руке деревянный кубик, который я засовываю себе в штанишки.  Первое осознание себя и ощущение своего одиночества в толпе при всей моей общительности.

Воспитательница пожаловалась моей маме:

— Ваш сын укусил мальчика за палец.

— За палец!? А вчера я на Сашиной руке обнаружила отпечаток полного рта зубов!

Стою во дворе яслей. Солнечный день, зелено. И вдруг вижу: через двор идет мама в платье «про малинку». Так  я называл ее крепдешиновое платье с красными цветочками. Я обрадовался: заберет меня домой. К моему сожалению, мама шла мимо по делам работы. Запомнилось ощущение чего-то родного среди незнакомого мира чужих людей.

В помещении группы что-то вроде ниши или закутка. Я сижу за столом и режу ножницами бумагу. Стул ломается, я падаю.

Впрочем, раннее детство проходило не только в яслях.

Мама рассказывала, как повела меня ребенком в кинотеатр. Показывали «Графа Монте-Кристо». Когда на экране появился лысый судья, я закричал на весь зал:

— Хлущев!

В другой раз мне не понравился звук в кинотеатре, и я завопил:

— Иключи музыку!

Есть присловье, что устами младенца глаголет истина. Иногда действительно дети ляпают в самую точку.

Шла война в Египте, я заявил:

— Не поеду в Ебипет, там война.

Или про Китай с их кормчим:

— У китайцев мам нет, у них Мао Цзедун.

Рассказываю стишок:

— Мишка косолапый по лесу идет, шишки собирает, в суночку кладет...

— Саша, не суночка, а сумочка.

— Он же сунул туда шишки, значит суночка!

Коляски у нас не было, меня носили на руках. Мне долго не хотелось переходить на собственный пеший транспорт. Чуть что, говорил маме:

— Мази! — то есть возьми на руки.

Мама принесла меня в универмаг в отдел игрушек. Я сидел на руках и показывал направо и налево:

— Купи, купи, купи!

— Саша, неужели тебе все это надо?

— Нет, но вдруг что-нибудь да купишь.

В универмаге мне всегда бывало интересно в отделе игрушек, даже в посудном; а вот на третьем этаже, где продавались одежда и ткани, я испытывал невероятную скуку и не знал, куда себя деть.

Очень не любил новую одежду. В двухлетнем возрасте меня отвлекли и надели новую клетчатую  рубашку. Когда я это заметил, то  потребовал:

— Тими! — то есть, сними.

Сестра бабушки, которую я называл Бабуся, в молодости любила наряжаться. Посоветовала моей маме купить для меня, малыша,  кэпи. Увидев на мне этот головной убор, мама засмеялась. Я сразу отреагировал:

— Кепочка — кака! — и швырнул ее на пол.

До сих пор существует игрушка Дюймовочка. От нажатия рычага лепестки раскрываются, и среди них — сказочная девочка. Я попросил бабушку:

— Купи, баба, «раз, раз — и девочка».

У меня, трехлетнего, как-то вечером заболел зуб. Мама посоветовала произносить присловье:

— Зубы мои зубы, выболите зубы, останьтесь одни губы.

— У меня тогда зуб не будет!

От икоты мама советовала другое заклинание:

— Икота, икота, сойди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого.

Когда мама меня купала, чтобы отвлечь, рассказывала всякие стишки, вроде такого:

Жили-были три китайца:

Як, Як-ци-Драк, Як-ци-Драк-ци-Дрони.

И три китаянки:

Ципи, Ципи-Дрипи, Ципи-Дрим-Пом-Пони.

Вот женился Як на Ципи,

Як-ци-Драк на Ципи-Дрипи,

Як-ци-Драк-ци-Дрони на Ципи-Дрипи-Дрим-Пом-Пони.

И у них родились дети:

у Яка с Ципи — Фу,

у Як-ци-Драка с Ципи-Дрипи — Фу-чи-Фу,

у Як-ци-Драк-ци-Дрони с Ципи-Дрипи-Дрим-Пом-Пони —

Фу-Фу-чи-Фу-Фу-чи-Фу-чи-Фони.

— Не надо Драка, — реагировал я, недовольный мытьем.

Однажды проснулся в плохом настроении, хныкал, на вопрос мамы, в чем дело ответил:

— Я плохого сона видел!

В  раннем детстве, пробудившись, требовательно кричал:

— Какапку дай! — то есть какао.

А стих Маяковского переиначил, рассказывая:

— Папа этого отета помещает книжку. — Вместо «Папы этого ответ помещаю в книжку».

Бабушка мыла мне  голову, упоминая слова «затылок» и «темечко». Я переделал их в более знакомые: «бутылочка» и «семечко». Локтем бабушка проверяла температуру воды в ванночке, я пытался подражать ей.

Бабушка любила вспоминать, как, бывало, катает меня на саночках, а я ей кричу:

— Вези меня громче-громче! — то есть быстрее.

Иногда дети произносят слова, которые у взрослых вызывают другие ассоциации.

Рассказывал стишок: «Чижик хвостик обахуй» (обмахнул).

Взамен слова «Отдохнул» говорил «Одохуй».

А вместо пиджачок — ****ячок.

Просил, чтобы мне налили суп «без вещей», то есть пожиже.

Как-то я болел. Мама на руках понесла меня в ванную комнату показать невероятное: ванны нет, в полу огромная дыра. Через нее виден коридор черного хода в подъезде. Шел ремонт. Коричневые, под камень, ванны меняли на белые, эмалированные. Увидев во дворе выброшенные старые ванны, я закричал:

— Тазики!

В детях уже виден будущий характер. Я играл, сидя на полу, появился таракан. Мама говорит: «Убей его». Я в ответ: «Таракашка меня не трогает, и я ее не трону». Ребенка называл «ребятишка».

Я с мамой на пляже в Топольниках, на мне крохотные плавочки. Тогда мне было года два с половиной года. Впервые увидев реку Томь, я воскликнул:

— Какая лужа красивая! — А когда мама хотела вытащить меня из реки, в которую я окунал то одну, то другую ногу, я заявил: — Я еще не покопался, копаться надо! (купаться).

Из Топольников мы шли пешком вдоль трамвайных рельсов. Вокруг зелень и множество ромашек, которые мы собирали. До сих пор люблю эти цветы. Они напоминают детство.

Мне лет пять. Выдался очень ветреный день. Окно в комнате занавесили легким одеялом, чтобы не так дуло. Из-за ветра отключилось электричество, а готовили на электроплитке. Мама повела меня кушать в ресторан. Он находился на втором этаже нашего громадного гастронома, только вход сбоку. В витрине ресторана выставлено чучело медведя в полный рост. Благодаря механизму медведь время от времени поднимал руку. В ней бутылочка, которую он подносил ко рту. В зале ресторана пальмы. Из них в моем подсознании сложился символ пошлости. В ресторане мы ели рыбу в желе. Дома я поделился с бабушкой:

 — Мы ели рыбу в жилетке, но не такой, как у меня. — Жилетка у меня была. Мама сшила ее из своей юбки.

Как-то мама сшила мне брюки по фасону, а карманы приметала вручную. Я надел новые штаны и поблагодарил:

— Мама, ты шьешь очень стильно! — И тут же наложил в карманы камней. Карманы не выдержали такой тяжести, пришлось пришивать их  на машинке.

Мама купила мне, шестилетнему, ботинки. В магазине я сказал, что они как раз на меня. По дороге из магазина залез в глубокую лужу и заявил, что ботинки малы.

— Саша, ты ведь говорил, что они тебе как раз.

— В магазине как раз были, а сейчас малы.

Мне лет шесть. Мама зашла в магазин, оставив меня ожидать ее на улице. Я не утерпел, поднялся следом. Не найдя маму, вышел и разревелся. Прохожие принялись утешать, потом мама нашлась. Дорогу до дома я знал. Непонятно, почему расплакался. Много позже мама объяснила: мне рассказали, что детей крадут. Видимо, этого боялся.

По дороге из детсада я вывалился из санок. Мама некоторое время продолжала катить пустые санки. Я не стал ее звать. Лежа на утоптанном снегу, я невозмутимо ковырял лопаткой и глядел на огромную луну.

Основы личности складываются очень рано. Мама и я, четырехлетний, пришли в гости к тете Зое. Большой подъезд с лифтом, квартира в углу лестничной площадки. В квартире незнакомая старушка и ее внучка — маленькая девочка с куклами. Запомнил ощущение скуки и чего-то еще, мне неведомого. Сейчас я назвал бы это мещанством. У Маяковского есть очень точное определение: «Обыденщины жуть».

Чуть позже мы встретили тетю Зою в двух шагах от ее дома, рядом с городской типографией. Она держала на руках своего сына. Меня поразили зашитые рукава младенца. Моя мама объяснила:

— Малютка царапается, поэтому и зашили. — Мальчика я больше не видел. Спустя годы узнал: бывший младенец стал отцом двойни.

Интересно мысленно перенестись в тот или иной год. Вдруг оказывается: многие люди, без которых не представляешь этот мир, еще не родились. Зато были еще живы другие, без существования которых тоже когда-то не мыслил своей жизни. Людей, которых знаешь только взрослыми, в прошлом мог бы носить на руках: тогда они были детьми.