21
Не могу не рассказать об одном эпизоде из нашей семейной жизни. О том, как не получилось из меня великого педагога Макаренко.
Жили мы, как я уже говорил, в небольшом городке на Севере Томской области с численностью населения чуть более сорока тысяч человек. Это был один из многих нефтяных городов Западной Сибири, выросших во второй половине двадцатого века, специализирующийся на добыче нефти и газа.
Описываемые события приходятся на конец 80‑х. Народ в городе жил не от зарплаты до зарплаты, а более зажиточно. Многие могли позволить себе ездить в отпуск «на юга», покупать дорогие вещи, откладывать деньги на сберегательную книжку. Но была другая проблема – все нужно было доставать, абсолютно все, начиная с продуктов питания и заканчивая нижним бельем, туалетными принадлежностями.
Мы жили, как все. Работали, как все, копили деньги на домик на большой земле, может, даже у моря, растили двоих детей, сына и дочь. Мечтали о хорошем будущем наших детей.
В описываемое время наш сын заканчивал, с горем пополам, восемь классов. Парень был способный, но абсолютно не хотел учиться. Занимался хоккеем, затем серьезно увлекся музыкой.
Где только ни пытались они заниматься музыкой: в доме культуры, на предприятиях, везде, где были хоть какие‑то музыкальные инструменты. Они с друзьями – такими же поклонниками и фанатами музыки – пытались создать, как тогда назывались, ВИА (вокально‑инструментальный ансамбль), сутками пропадая на репетициях. Какая уж тут учеба. С музыкальными инструментами были большие проблемы, о качественном музыкальном оборудовании, гитарах, ударных установках, синтезаторах не могло быть и речи. Да и сами подумайте, о каком качестве может идти речь, если отечественную электрогитару выпускал какой‑то, к примеру, тракторный завод. Какие‑то музыкальные колонки, усилители мастерили сами.
В городе был мастер Саня по изготовлению самопальных, сделанных кустарным способом, гитар. Они были намного качественнее и красивее наших отечественных электрогитар. Он им придавал форму фирменных гитар, к примеру, американского «фендера», а если удавалось еще и фурнитуру поставить импортную, получался классный музыкальный инструмент, по тем временам – предел мечтаний для начинающих музыкантов.
Что касается мальчишек, так как они еще были совсем пацанами по тринадцать – четырнадцать лет, с ними особо никто и заниматься не хотел.
Ну, это и понятно, при доме культуры был свой взрослый музыкальный коллектив, у которых эти пацаны путались под ногами.
На предприятиях тоже было не до них, с ними одни хлопоты. В музыкальной школе, а она была у нас в городе, преподавали только классику. А они хотели играть рок, что в то время, ну, никак не приветствовалось нашей культурой, тем более учить этому официально никто бы и не стал.
Естественно, никаких музыкальных кружков, студий, специализирующихся на подобной музыке, не было и в помине. Поэтому мальчишки были предоставлены сами себе, и, надо отдать им должное, при таком противостоянии, без поддержки, они каким‑то образом пытались выстоять и даже добиться определенного признания в городе и области.
Их вокально‑инструментальный ансамбль «Алгоритм» пользовался популярностью в городе и на музыкальных фестивалях был в числе победителей и лауреатов.
Костяк группы состоял из клавишника Сергея, ударника Олега, бас‑гитариста Игоря, вокалистки Насти. Жека, наш сын, играл на гитаре. Все они были приблизительно одного возраста, да, кажется, они все и учились в одном классе.
В школе все участники ансамбля были весьма популярны, естественно, не за успехи в образовании. Стали настолько популярны, что их в таком юном возрасте одно время даже приглашали играть в местный ресторан. Собирали всевозможную информацию, атрибутику о популярных зарубежных группах. Кумиры Жеки – это гитаристы‑виртуозы Джимми Хендрикс, Эрик Клэптон, Ричи Блэкмор и многие другие.
На имеющемся незамысловатом оборудовании учился у своих кумиров мастерству игры на гитаре. Справедливости ради должен сказать – небезуспешно, и в подтверждение сказанного… Собственно, об этом и рассказ.
После окончания восьми классов сын заявил:
«Я буду в этом году поступать в Барнаульское музыкальное училище».
Мама в панике.
«Да куда же ты такой маленький, да как ты там один, кто тебя там накормит, спать уложит?»
И в таком духе причитала где‑то с полчаса. Я тоже пытался вставить слово, но сын стоял на своем:
«Поеду поступать, и точка».
«Ну а почему Барнаул, а, скажем, не Томск или Новосибирск? – спрашивал я. – И к нам поближе, да и города посолидней, на мой взгляд, нежели Барнаул. Томск, тот вообще считается молодежным, студенческим городом, а Новосибирск считается неофициальной столицей Сибири».
«Нет, именно Барнаул – это якобы самый продвинутый в плане современной рок и поп музыки город за Уралом», – утверждал Жека.
До сих пор доподлинно неизвестно, только ли выше перечисленные аргументы в пользу Барнаула ставились во главу угла или были и другие причины в выборе именно этого города, но он был не приклонен.
Скорее всего, Барнаул потому, что в этом городе жил и работал первый Женин учитель игры на гитаре, гитарист‑виртуоз Гена Мартов. Я не понимал: мне Барнаул казался глубокой провинцией по сравнению с Томском и Новосибирском.
Но даже не это было главное. Главное было отговорить сына от этого, как нам казалось, опрометчивого шага. Жена со своей материнской любовью никак не могла смириться с мыслью о том, что ее любимый сын будет где‑то, а не рядом с ней. Жена меня просила, умоляла:
«Отговори его, придумай что‑нибудь, что могло бы помешать ему уехать из дома».
Я понимал, что у Жеки желание уехать учиться было не только в желании учиться – ему хотелось самостоятельности, он устал от постоянных нареканий по поводу учебы и дисциплины в школе. Я видел в нем личность, видел человека, способного на поступки, пусть и неверные. И где‑то в глубине души я его понимал, понимал еще и потому, что сам с семи лет жил не с родителями, так сложились обстоятельства. Но и просьбы жены я не мог оставить без внимания.
«Ну, как же быть? – думал я. – Что нужно сделать, чтобы всем было хорошо?»
В городе Барнауле у нас была знакомая, можно сказать, даже друг семьи. Я позвонил ей и попросил все узнать о музыкальном училище. Есть ли эстрадное отделение, и если да, то какой конкурс, условия приема, есть ли общежитие для иногородних? Одним словом, как можно больше информации.
Оля – так звали нашу знакомую – добросовестно отнеслась к моей просьбе. Вскоре она сообщила нам о том, что в училище есть эстрадное отделение, что пользуется популярностью, что конкурс составляет четыре – пять человек на место. И, самое главное, для поступления необходимо иметь базовое музыкальное образование в рамках музыкальной школы.
«Ну, вот и решение всех проблем», – с облегчением подумал я.
У Жеки не было начального музыкального образования. Нельзя сказать, чтобы он совсем ничего не понимал в нотах, каких‑то там сальфеджио, но главное, у него не было аттестата об окончании музыкальной школы, а значит, дорога в музыкальное училище ему заказана.
Но, согласитесь, ситуация несколько щекотливая. Вроде как напрямую запретить поступать никак не получается без конфликта, а конфликта не хотелось. Мне пришла в голову, как мне тогда казалось, гениальная мысль. Поделился с женой, ей эта идея понравилась.
Гениальность мысли заключалась в следующем: мы не возражаем против поступления сына в музыкальное училище, зная при этом, что он не поступит, поскольку нет музыкальной школы.
Я сказал сыну:
«Мы не против твоего поступления, просто для формальности напиши заявление в девятый класс. Мы, конечно, не сомневаемся, что ты поступишь, но мало ли».
Женя на радостях, что все будет, как он хочет, тут же написал заявление в школу. Правда, при этом был немного удивлен, что родители как‑то вдруг сменили гнев на милость. А меня распирала гордость от мысли, как здорово я придумал. И не встали на творческом пути мальчика, и будет по‑нашему. То есть сын пойдет в девятый класс, что собственно и требовалось.
Мы дали сыну денег на дорогу, проживание на первое время и благословили на удачное поступление в училище, в душе ликуя и радуясь, как здорово мы придумали. Да что там мы – я придумал.
К сожалению, а может, к счастью, Макаренко из меня не получился: сын поступил в Барнаульское музыкальное училище.
Подробностей поступления не знаю. Но якобы что‑то он на вступительных экзаменах хорошо сыграл на гитаре для приемной комиссии. На них это произвело впечатление, и его зачислили на первый курс в порядке исключения, с оговоркой сдать на первом курсе экзамены по программе музыкальной школы.
Так, вопреки нашему желанию, и благодаря моему «педагогическому» таланту сын стал студентом Барнаульского музыкального училища.
А мой «гениальный» педагогический план потерпел полное фиаско. И, слава Богу, потому что сын стал профессиональным музыкантом, и вся его жизнь связана с музыкой. А когда работа и хобби совпадают – это здорово, это счастье.
Были, конечно, и другие педагогические и воспитательные эксперименты. На мой взгляд, может, более успешные, чем вышеописанный, но менее гуманные.
Как‑то были мы в гостях у друзей. Сыну было чуть более четырех лет. Он был вместе с нами. Когда пришли домой мы заметили, что наш ребенок играет с зажигалкой. У нас, естественно, возник вопрос, откуда у Жеки такая игрушка. Мы задали вопрос:
«Женя, ты где взял такую игрушку?»
Ребенок честно ответил:
«У дяди Вити».
«А он тебе разрешил взять?» – допытывались мы.
«Нет, я сам взял».
Мы с женой наперебой начали объяснять ребенку, что чужое брать не хорошо и что надо это вернуть дяде Вите. И не просто вернуть, а вернуть самому и сказать при этом, что я так больше поступать не буду.
Был уже вечер, на улице темно. Друзья жили в соседнем подъезде. Мы жили на четвертом этаже, друзья, кажется, на шестом. И вот я (жена была против) говорю:
«Женя ты сейчас пойдешь и вернешь дяде зажигалку».
Женя, хлюпая носом, пошел виниться и возвращать понравившуюся ему игрушку. Сделав небольшую паузу, я пошел следом. Жалко было ребенка до слез. Я чувствовал и видел, что ему страшно, лифтом пользоваться еще не умел, надо было идти пешком, в подъезде полумрак, не везде есть свет. Но парень шел, а я крался следом, но так, чтобы он меня не видел.
Короче, с горем пополам, со страхом, со слезами мы добрались до квартиры друзей. Надо сказать, дядя Витя уже ждал Женю на площадке (Нина позвонила Виктору с просьбой встретить гостя). Женя вернул зажигалку, что‑то пролепетал в свое оправдание и, убитый горем, поплелся домой. Я дома, естественно, оказался раньше. Женя пришел домой со слезами на глазах и сказал, что он вернул игрушку и что он больше так не будет поступать.
Да, наверное, не очень гуманно, может, даже неправильно, но такой факт имел место. А уж насколько воспитательный процесс был эффективен не мне судить, но парень, на мой субъективный взгляд, вырос честным и порядочным человеком.
Уже много позже они с другом нашли золотые сережки. Жека не взял их себе, сказал другу, что дома его все равно заставят их вернуть.
Предполагаю и надеюсь, не без оснований, что это был уже поступок. И двигал им уже не страх наказания за проступок, а внутреннее убеждение, что брать чужое – это плохо. И это нельзя делать ни при каких обстоятельствах.
