автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Nina_Brodskaya » Международный музыкальный фестиваль в Брашове

Международный музыкальный фестиваль в Брашове

05.03.1968
Брашов, Румыния, Румыния

    Был февраль 1968 года. Мне позвонили из Радиокомитета и пригласили на собеседование. Я вошла в огромный кабинет, где меня уже ждали. Не помню фамилии того человека, но он был одним из главных руководителей Радиокомитета.

    Мне предложили поехать на международный музыкальный фестиваль, который должен был состояться в Румынии, в городе Брашове. Фестиваль назывался «Золотой Олень». Меня познакомили с композитором Леонидом Афанасьевым, который тоже должен был ехать на фестиваль в качестве члена жюри. Я получила необходимую информацию и большой сборник румынских песен. По условиям конкурса каждый участник должен был петь одну румынскую песню на любом языке. Я отобрала три песни, с которыми решила ехать в Румынию, и вскоре мы с Леонидом Афанасьевым отправились на фестиваль. Но как нам сообщили уже позже, отношения между Румынией и Советским Союзом внезапно были испорчены, и в тот момент, когда мы поднялись в воздух, наш советник по культуре покинул Бухарест. Возвращать в Москву нас не стали, но обострившиеся между странами отношения мы тогда почувствовали на себе. В Брашове к нам присоединились наша эстрадная певица Эдита Пьеха и ее муж, композитор и руководитель ансамбля «Дружба», Александр Броневицкий, которые оказались в Румынии после гастролей по социалистическим странам.

    В фестивале принимали участие представители сорока стран. Я взяла песню из репертуара знаменитой румынской певицы Дойны Бади и выучила ее на румынском языке. Для этого по моей просьбе в Международном отделе Радиокомитета ко мне прикрепили человека, владеющего румынским, который занимался со мной языком, особенно произношением, и, когда я спела на конкурсе эту песню, которая была необычайно красива и мелодична, ни у кого не возникло сомнения в том, что я в совершенстве владею румынским. В конкурсные дни второе отделение вечерних представлений отдавалось звездам, они выступали в гала-концерте. В одном из таких гала-концертов выступила Эдита Пьеха. Надо сказать, что Эдита Станиславовна отличалась от других советских звезд того времени хорошим тембром голоса и оригинальными, выполненными с большим вкусом туалетами, в которых выглядела королевой. Она это хорошо понимала и относилась к себе с большим уважением. Как начинающая певица я восхищалась ею, но вот когда она однажды во время концерта сказала: «Сходи-ка и принеси мне из номера что-то»,  - я отказалась идти, Эдита Станиславовна не простила мне такой дерзости, а еще позже, через год, когда я спела на телевидении песню «Наш сосед» из ее репертуара, отношения наши испортились на всю оставшуюся жизнь. И лишь через многие годы, когда я жила в Америке и мы встретились за столом в одном из ресторанов, то обнялись и простили друг друга. Чего не бывает в нашей жизни?! Как говорит один мой родственник: «Любите друг друга, и жизнь будет прекрасна».

    Но «вернемся к нашим баранам», как говорил уже другой человек.

    Был март месяц. Брашов, где проходил фестиваль, располагался в красивейшем месте в Карпатских горах. На склонах местами еще лежал снег, а на проталинах уже показывались первые весенние цветы - подснежники, и каждый раз, когда желающие увидеть достопримечательности этих мест садились в комфортабельные автобусы, которые увозили их в разные живописные места, по дорогам тут и там стояли мальчишки лет десяти -двенадцати в национальных костюмах и папахах и предлагали туристам подснежники в маленьких корзиночках.

    Невозможно было забыть теплые приемы, столы, заставленные национальными закусками и водкой из сливы, которая называлась «Цуйка». Несмотря на то что время для меня как для участницы конкурса оказалось нелегким из-за испортившихся отношений между нашими странами, как певица я пользовалась не просто благосклонностью, но и любовью слушателей.

 

«Я показала зарубежным ценителям музыки, что не только «в области балета мы впереди планеты всей»

    Помню, как на большом заключительном банкете, где был и оркестр, когда конкурсанты проходили на свои места за длинными столами, оркестр внезапно начал дружно аплодировать. Вначале я ничего не поняла, а представитель румынского радио, обращаясь ко мне, сказал: «Эти аплодисменты вам!»

    Лауреатом я не стала, но считаю, что внесла большой вклад в песенную музыкальную культуру и показала зарубежным ценителям музыки, что в СССР тоже очень любят песенное искусство и хорошо разбираются в нем и что не только «в области балета мы впереди планеты всей».

    Я была удостоена премии дипломанта конкурса, хотя Л. Афанасьев и А. Броневицкий были уверены, что как минимум вторая премия лауреата мне будет присуждена. Как теперь мы уже хорошо знаем, за все нужно… бороться и свою правоту отстаивать, чего тогда, к большому моему сожалению, не произошло. Потом Леня Афанасьев рассказал мне, что места лауреатов были уже заранее поделены между французским шансонье, бельгийской певицей и чехословацким певцом. Спустя какое-то время представитель румынского радио, проучившийся в СССР пять лет, сказал мне: «Вы, великая, гордая держава, но, простите, с голым задом». Я поняла смысл его слов так, что чтобы получить место лауреата, надо было или хорошо заплатить, или накрыть шикарный стол.

    Позже, в газете «Советская культура» в связи с прошедшим конкурсом обо мне обмолвились несколькими негативными словами, и, долго плакала от обиды, непонимания присходящего. А главное то, что оказалась стрелочником. Но в душе я всегда знала, чего стою. После фестиваля в Румынии я получила официальное письмо, в котором один бельгийский импресарио приглашал меня с концертами в Бельгию. Приглашение было написано на французском языке, и мне снова пришлось обратиться за помощью к Эдди Рознеру, который, прочитав его, отметил, что это копия официального приглашения, а само приглашение или контракт посланы в Министерство культуры СССР, но «они тебя никуда и никогда,  - сказал Рознер,  - не пустят». Долго я ждала, надеясь получить ответ из Министерства культуры, но его так и не последовало.

    Наверное, уже тогда начинались мои неприятности, с которыми мне позже пришлось столкнуться. И как все это больно было осознавать. Ведь какое чувство гордости за свое государство я испытывала тогда перед выходом на большую сцену конкурса песни в Румынии. Я гордилась тем, что представляю большую страну, советскую культуру.

    Говорят, если уж не повезет, так не повезет! Вот пример, связанный с конкурсом в Румынии. Я выхожу на сцену во время большой и первой репетиции с оркестром, который сидит в яме театра. Зал мне показался огромным, с большими балконами по обеим сторонам и камеры. Телевизионные камеры, которые буквально летали по залу на каких-то кранах. Я впервые увидела такую аппаратуру. Все было по последнему слову европейской телевизионной техники. Я вышла на сцену очень робкая и смущенная. Робкая от того, что все было для меня впервые, а смущенная от того, что очень нервничала за аранжировки своих песен, которые были сделаны буквально за несколько дней до моего отъезда. Три песни, которые я должна была взять с собой в Румынию, мы попросили аранжировать совершенно потрясающего аранжировщика Арнольда Норченко. Его работы были всем известны, но то, с чем нам, то есть мне и моему отцу, пришлось столкнуться, было выше всех наших ожиданий. Арнольд любил выпить и любил это дело в большом количестве. Для нас это вылилось в настоящую каторгу, и прежде всего для бедного моего отца. Арнольд чуть ли не каждые несколько часов просил отца сходить за чекушкой (как тогда называли маленькую бутылку с водкой). Мой папа постоянно караулил, чтобы Норченко не соизволил куда-либо уйти, а если тот засыпал, что с ним часто случалось после принятой чекушки, папа будил его и говорил: «Арнольд, совесть у тебя имеется, ведь Нина через два дня или меньше уезжает?» На что тот отвечал: «Саша, я все знаю, обещал - напишу». Он все, конечно, написал великолепно, но аранжировки я получила в самый день моего отъезда в Румынию и, конечно же, очень волновалась за возможные ошибки в нотах от поспешной их переписи. Я оказалась права.

    Оркестр то и дело запинался, потому что оркестранты исправляли ошибки в нотах. Я стояла ни жива ни мертва! Дирижер был очень раздражен этим, но, посмотрев на меня и увидев мое выражение, помолчал и решил, наверное, смягчить обстановку и тихо из ямы спросил через переводчика: «Как тебя зовут?» Я ответила: «Нина». Дирижер повторил: «Нина, Нина…»,  - а затем пауза. И вдруг барабанщик оркестра громко говорит: «Нина-бамбина!», что означало - малышка. Оркестр и все, кто был в зале, грохнули от смеха.

 

    С тех пор, как мне показалось, начала таять ледяная завеса в наших отношениях, которая мешала нам, людям музыки, понимать друг друга.

27.05.2015 в 09:30


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама