Предположив в сем году отправиться на Кавказскую линию, сделал я поручение об изыскании новой дороги из Грузии в Имеретию или исправления прежней для движения тягостей. Из Нухинского ханства посылано было несколько человек для исследования о дороге на Кубинскую провинцию чрез ветвь гор, отделяющую от Кавказа и вообще называемую Солват. По тому же предмету производились изыскания и от стороны Кубы.
Гвардейского генерального штаба капитана Муравьева 4-го назначил в экспедицию для обозрения восточного берега Каспийского моря, собрания сведений о народах туркменских, по оному обитающих, об их количестве, торговле, промышленности и о прочем. Ему поручено было изыскать удобную для судов пристань и место для устроения крепости, и буде нет особенной опасности в переезде степи, отделяющей Хиву от моря, отправиться с письмами от меня к хивинскому хану, на каковой случай дал я капитану Муравьеву приличные подарки и приказал употребить возможные убеждения в дружественном расположении к хану российского правительства, и сколько торговля, обеспеченная от набегов живущих на степи народов, может принести взаимных выгод.
Основание торгового заведения на восточном берегу было мнением адмирала Николая Семеновича Мордвинова, предложенным им на рассмотрение Комитета министров, от коего и получил я оное при отъезде в 1816 году в Грузию, дабы при удобном случае собрал я нужные по сему предмету сведения и их представил.
Что же касается до сношений с ханом хивинским, я начал их сам, рассуждая, что не имея некоторых познаний о самой земле, с которою намереваемся распространить торговые связи, не можно с верным расчетом приступить к оным и еще менее решиться на заведения, требующие от казны издержек немалозначащих. Сношения от имени моего предпринял потому, что знал своеобычный и гордый характер хана, и что скорее мне приличествовало снести, нежели самому правительству, если бы он сделал гордый и дерзкий отзыв, который мог последовать по его понятию о его могуществе и в надежде на ограждение степями непреодолимыми. К тому же имел я в предмете живущих в Персии английских Индийской компании чиновников, которым посланная от правительства экспедиция могла наводить сомнения, а от меня отправленный офицер ни малейших не возбуждал подозрений, особенно когда я нарочно не скрыл о том и писал к персидскому министерству, чтобы суда наши приняты были дружественно, если им случится зайти в Астрабат.
Берег восточный Каспийского моря со времен Петра Великого обращал на себя внимание, и есть довольно хорошее описание оного нашими офицерами, но о пути в Хиву по сему направлению и собственно о самой земле не мог я ничего сообщить капитану Муравьеву в руководство.
В письмах моих к хану употреблены скромные выражения собственно на мой счет, например, "великий и могущественный главнокомандующий" и тому подобное. Долго писал я обыкновенным образом, но приметил, что здравое суждение не столь внятно здешним народам, как пышные глупости.
От шамхала Тарковского и военного начальника в Кубинской провинции получил я известие, что акушинцы возмущают соседственные им дагестанские народы и в особенности наказанных в прошедшем году жителей Мехтулинской области, обращая сих последних на шамхала; что башлинцы живут по-прежнему в городе, в надежде, что акушинцы защитят их, если бы русские вздумали их выгнать, что владения уцмия Каракайдацкого готовы к возмущению, хотя сам он нимало не примечен в участии; что идущие от Дербента торговые караваны подвергаются грабежу, и уже нет безопасного сообщения. Словом, видна была необходимость наказать акушинцев, которых самонадеянность и дерзости начинали быть несносными. По поводу сего, повторив представление о прибавлении войск, я в рапорте моем от 12-го февраля писал следующее:
"Государь! Внешней войны опасаться не можно. Голова моя должна ответствовать, если вина будет со стороны нашей. Если сама Персия будет причиной оной, и за то ответствую, что другой на месте моем не будет иметь равных со мною способов. Государь, употребив меня в качестве посла, дал мне средства иметь те сведения о земле, которые другой долго собрать не может.
Видел я, каких стоит Персии усилий одна Хорасанская провинция, в которой не может в продолжение девяти лет погасить возгоревшееся пламя мятежа, и Хорасан не повинуется.
Свободное копирование
