Дневник Тараса Шевченко - 244

 20 [мая]. До трех часов работал в Эрмитаже. Обедал у моих старых друзей Уваровых. Сергей Уваров, веселейший толстяк на свете, сказал следующий экспромт разносчику апельсинов:

 Напрасно, разносчик, в окно ты глядишь

 Под бременем тягостной ноши;

 Напрасно ты голосом звонким кричишь:

 "Лимоны, пельцыны хороши!"

 Не обольщая меня мечтой

 Плодов привозных из чужбины:

 Нет, душу полную какой-то пустотой

 Не соблазнят златые апельсины.

 Я отжил жизнь свою давно,

 И все души моей желанья

 Сосредоточивши в одно

 Разоблаченное от счастья ожиданье.

 Напрасно, разносчик, в окно ты глядишь.

 Вечером был у Семена [Артемовского] и милейшая Александра Ивановна играла лучшие места из "Трубадура".[1] Очаровательно играла.

 Повернувся я з Сибіри,

 Та не маю долі:

 Хоть, здається, не в кайданах,

 Та не маю волі.

 Слідять мене злиі люде

 День, час і годину, --

 Прийде туга до серденька.

 То ледве не згину.

 Комисари, ісправники

 За мною ганяють;

 Більше вони людей били,

 Чим я грошей маю.

 Зовуть мене разбійником,

 Кажуть, що вбиваю: --

 Я никого не вбив іще,

 Бо сам душу маю

 Возьму гроші в богатого,

 Убогому даю,

 І, так людей поділивши,

 Сам гріха не маю.

 Маю жинку, маю диток,

 Однак іх не бачу;

 Як згадаю про іх долю,

 То гірко заплачу.

 Треба мені в лісі жити,

 Треба стерегтися...

 Хоть, здаеться, світ широкий

 Та ніде подіться.[2]

 Сочинение этой весьма немудрой песни приписывают самому Кармелюку.[3] Клевещут на славного лицаря. Это рукоделье мизерного Падуры.[4]

СОН

 На панщині пшеницю жала, --

 Втомилася. Не спочивать

 Пішла в снопи, пошкандибала

 Івана сина годувать.

 Воно сповитеэ кричало

 У холодочку за снопом;

 Росповила, нагодувала,

 Попестила; і ніби сном,

 Над сином сидя, задрімала,

 І сниться їй той син Іван;

 І уродливий, і багатий,

 Не одинокий, а жонатий

 На вольній, бачиться: бо й сам

 Уже не панський. А на волі

 Та на своїм веселім полі

 У двох собі пшеницю жнуть,

 А діточки обід несуть...

 Та й усміхнулася небога...

 Прокинулась -- нема нічого!

 На Йвася глянула, взяла,

 Його гарненько сповила,

 Та, щоб дожать до ланового,

 Ще копу дожинать пішла...

 Остатню, може; бог поможе,

 Той сон твій справдиться... [5]

СОН

 Она на барском поле жала

 И тихо побрела к снопам --

 Не отдохнуть, хоть и устала,

 А покормить ребенка там:

 В тени лежал и плакал он.

 Она его распеленала,

 Кормила, няньчила, ласкала

 И незаметно впала в сон.

 И снится ей: житьем довольный --

 Ее Иван, пригож, богат...

 На вольной, кажется, женат --

 И потому, что сам уж вольный...

 Они с лицом веселым жнут

 На поле собственном пшеницу;

 А детки им обед несут...

 И тихо улыбнулась жница.

 Но тут проснулась... Тяжко ей --

 И, спеленав малютку быстро,

 Взялась за серп -- дожать скорей

 Урочный сноп свой до бурмистра.