В 1906 г. московский купец Николай Павлович Рябушинский основал журнал "Золотое руно". Дело было задумано широко. Под редакцию наняли особняк на Новинском бульваре; кроме издателя, редакционный комитет составляли: заведующий литературным отделом благодушный С. А. Соколов (Кречетов), художник Н. Я. Тароватый и корректный секретарь Г. Э. Тастевен. Был собственный бухгалтер, трое артельщиков. Текст печатался параллельно по-русски и по-французски: для стихотворных переводов выписан был из Парижа поэт Эсмер Вальдор, не знавший ни одного русского слова. Через год он женился на московской барышне и уехал с женой в Париж, обучившись в совершенстве русским непечатным ругательствам. В день выхода первого роскошного номера, рассыльный, принесший его издателю, получил сто рублей на чай. По четвергам на вечерних приемах сотрудникам предлагалось шампанское, красное и белое вино, ликеры, сигары, фрукты, чай и лакомства. Мне Н. П. Рябушинский всегда наливал шампанского, уверяя, что оно мне "идет". Для входа на четверги необходимо было иметь каждый раз особое печатное приглашение. Иногда Тастевен и секретарь "Весов" Ликиардопуло, с перьями за ухом, исполняли под пианино "танец секретарей". На четвергах познакомился я с кокетливой поэтессой Л. Н. Столицей.
Н. П. Рябушинский, молодой, жизнерадостный миллионер, не лишен был вкуса и дарования. Богатство мешало ему быть только художником. Вынужденный печатать в своем журнале одних декадентов, Рябушинский искренно недоумевал, отчего современные авторы не пишут "как Тургенев". Этой дерзости ему не простили. "Весы" воздвигли гонение на конкурента, начались процессы, массовые уходы сотрудников, и журнал года через три погиб.
Раз был я у Рябушинского по делу в его номере в гостинице "Метрополь". На камине в солнечной приемной красовалась большая фотография рослого хозяина с черепом в руках; на мощное плечо к нему грациозно склонялась воздушная красавица в белом платье.
Помню рассказ Н. П. о путешествии в тропиках. -- "Наш корабль пристал близ туземного селения. Я вышел. Иду. Вижу: поселок на деревьях. Понимаете, хижины на ветвях? Я влез. Все пусто. В одной только хижине девушка-дикарка. Я к ней. Она уставила мне в лицо все десять пальцев и зарычала. Я подхожу. Она рычит. Я подхожу ближе. Она рычит страшнее. Смотрю, внизу толпа дикарей с луками и стрелами. Я спрыгнул с дерева. Бегу к кораблю. Дикари за мной. Я стреляю: раз, два, три! Несколько дикарей упало. Я вскочил на корабль. Капитан велел дать залп и мы отчалили, оставив гору трупов".
В первый год "Золотое руно" дало восемьдесят четыре тысячи убытку. Одного гонорара сотрудникам заплачено было без малого пятнадцать тысяч. Авансы раздавались щедрой рукой. Редакторы и секретарь ежедневно завтракали в редакции на счет издателя.
Постепенно начал я заниматься Фетом и весной ходил к вдове М. Н. Каткова. С. П. Каткова, урожденная княжна Шаликова, оказалась маленькой, сухой старушкой, очень живой и бодрой. Писем поэта к ее мужу у нее не было. Стихи свои Фет сам передавал Каткову, а переписки между ними никогда не велось. -- "Придет, выпьет чаю, оставит рукопись и уйдет".
Свободное копирование
